Стивен Прессфилд - Врата огня

– Вы говорите, мне тут нечего делать. Напротив,– объявила она Равным,– я могу предложить самую уместную помощь. Видите? Я могу задрать подбородок этого малыша, чтобы было легче его зарезать. Кто из вас, сыны Геракла, будет резать ему горло? Ты, Полиник? Или ты, мой муж?

Последовали новые возмущенные возгласы. Мужчины настаивали, чтобы женщина ушла. Диэнек тоже выразил это желание в самых сильных выражениях. Но Арета не шелохнулась.

– Если бы ставкой была только жизнь этого молодого человека, – она указала на Петуха,– я бы послушалась мужа и вас, Равные, без колебаний. Но кого еще вы, герои, приговариваете к смерти? Его единокровных братьев? Дядек, двоюродных братьев, их жен и детей, всех невинных и все имущество, в котором город отчаянно нуждается в этот час опасности?

Опять послышалось, что эти вопросы, мол, не касаются женщины.

Кулачный боец Актеон прямо обратился к ней:

– Как бы мы ни уважали тебя, госпожа, мы не можем не видеть, что ты стремишься лишь защитить род своего досточтимого брата,– он указал на вопящего младенца,­ пусть даже этот род представлен обычными ублюдками.

– Мой брат уже достиг неувядаемой славы,– с жаром ответила госпожа,– и этого более чем достаточно, чтобы вам ответить. Нет, я просто ищу справедливости. Ребенок, которого вы готовы убить, вовсе не отпрыск этого мальчишки Петуха.

Данное заявление показалось в высшей степени абсурд­ным.

– А чей же он? – нетерпеливо спросил Актеон.

Госпожа на мгновение заколебалась и ответила: – Моего мужа.

Эти слова были встречены недоверчивым фырканьем:

– Правда – это бессмертная богиня, госпожа,– суро­во проговорил Медон, старший по сисситии.– Нужно набраться мудрости и дважды подумать, прежде чем позо­рить ее.

– Если не верите, спросите мать ребенка.

Равные отнеслись к возмутительным заявлениям госпо­жи с явным недоверием. Тем не менее все взгляды обра­тились к бедной молодой женщине, Гармонии.

– Это мой ребенок,– страстно вмешался Петух,– и больше ничей.

– Пусть скажет мать,– оборвала его Арета и обрати­лась к Гармонии: – Чей это сын?

Несчастная девушка испуганно забормотала что-то. Арета держала младенца перед Равными.

– Пусть все видят: ребенок хорошо сложен, крепок членами и голосом, в нем таится живость, ведущая к силе в юности и к доблести в зрелости. Она повернулась к девушке.

– Скажи этим людям. Мой муж ложился с тобой? Этот ребенок его?

Нет… да… я не…

– Говори!

– Госпожа, ты запугиваешь девушку. – Говори!

– Он от твоего мужа,– пробормотала девушка и разразилась рыданиями.

– Она лжет! – крикнул Петух, за что тут же получил жестокий удар; из разбитого носа хлынула кровь.

– Конечно, она не призналась бы тебе, своему мужу, ­обратилась госпожа к Петуху.– Ни одна женщина не призналась бы. Но это не меняет дела.

Полиник указал на Петуха.

– Единственный раз в жизни этот негодяй говорит правду. Он родил этого щенка!

Полиника яростно поддержали остальные. Медон обратился к Арете:

– Я бы лучше пошел с голыми руками против львицы в ее логово, чем столкнуться с твоим гневом, госпожа. Я не могу не одобрить твоих мотивов. Как жена и мать, ты стре­мишься спасти жизнь невинному. Тем не менее мы знаем твоего мужа с тех самых пор, как сам он был таким же младенцем. Никто в городе не превзойдет его честью и верностью Мы не раз были с ним в походах, когда он имел возможность, богатую и соблазнительную возможность проявить неверность. И ни разу он не поколебался.

Все страстно подтвердили его слова.

– Тогда спросите его,– потребовала Арета.

– Мы не будем этого делать,– ответил Медон.– Даже ставить под вопрос его честь было бы постыдно.

Равные сплоченно, как фаланга, повернулись к Арете. Но, вовсе не оробев, она дерзко, спокойным и властным тоном, встретила строй воинов.

– Я скажу вам, что вы сделаете,– заявила Арета, подступив к Медону, старшему по сисситии .– Вы признаете этого мальчика отпрыском моего мужа. Ты, Олимпий, и ты, Медон, и ты, Полиник, поручитесь за него и зачислите его в агоге. Вы заплатите за него налоги. Он получит приличное имя, и это имя будет Идотихид.

Для Равных это было слишком. Заговорил кулачный боец Актеон:

– Ты бесчестишь своего мужа и память своего брата одним таким предложением, госпожа.

– А если бы ребенок был действительно его, мой довод нашел бы отклик?

– Но это ребенок не твоего мужа! – А если бы был?

Медон оборвал ее:

– Госпожа прекрасно знает, что если мужчина, как этот юноша по кличке Петух, будет признан виновным и казнен, его отпрыскам мужского пола не будет дозволено жить, поскольку они, если когда-либо достигнут зрелости, начнут искать мести. Так гласит не только закон Ликурга. Подоб­ные законы существуют во всех городах Эллады.