Константин Григорьев - Зелёный туман

– А портал на Пречистенке, 16/2?

– Заложен кирпичом, – усмехнулся Борис Витальевич, – ещё в 70-е.

И тут зазвонил домофон.

Я даже не сразу понял, что звонит: сознание этого времени ещё не полностью в меня вошло.

– Галина приехала, – сказал Борис Витальевич, а я, пожалуй, пойду.

– Так быстро? – удивился я.

– Так на своей же машине, – ответил полковник. – Ах да, я же не успел тебе сказать: Галя теперь – начальник отдела переводов в издательстве "Архонт", гоняет на личном "мерине".

Я встретил Галю у лифта, и на том же лифте, очень тихо и не прощаясь, уехал Борис Витальевич. Впрочем, если бы даже он и сказал что-то, мы вряд ли бы его услышали: так были поглощены созерцанием друг друга.

– Вчера ты был на двадцать лет моложе, – сказала наконец Галя.

– А ты такая же красивая, как вчера, – как и положено, соврал я. Соврал, наверное, неубедительно, потому что Галя ласково улыбнулась, просчитав меня как лоха.

– Нет, Володя, я постарела на двадцать лет, и ты, кстати, со вчерашнего дня – тоже. Выходит, мы друг для друга постарели одновременно. – И тут Галя наконец-то улыбнулась настоящей, своей улыбкой: – Наконец-то я тебя дождалась. – И, упав мне на грудь, разрыдалась.

Конечно, Галя изменилась: сорок пять лет – не шутка. Что ж, теперь мне придётся на деле доказывать, что главное для меня – она сама, независимо от времени. Кто мог подумать, что мои слова о том, что время – не препятствие для любви, придётся подтверждать так буквально?

– Рассказывай, – как только Галя чуть-чуть пришла в себя, попросил я. – Мне-то что тебе говорить: ты послала меня за хлебом в магазин три часа назад, а вот что у тебя?

Галя вытерла слёзы, улыбнулась и начала свой рассказ.

Была уже половина первого ночи, я страшно устал, но, борясь со сном, всё слушал, и слушал, и слушал… А Галя всё говорила, говорила и говорила…

Благодаря моим рассказам о будущем, которые она буквально впитывала, Галя отлично ориентировалась в бурных 80-х и 90-х. Закончила Иняз, поступила переводчицей в издательский центр, где сделала успешную карьеру (ну, об этом я уже слышал от Бориса Витальевича). И правда, знание двух языков – это сила.

Люба закончила школу в 1991 году, сходу поступила на учётно-экономический факультет, который закончила год назад. Сейчас работала бухгалтером в солидной фирме. Замуж пока не вышла.

Тут Галя, спохватившись, выхватила из сумочки пакет с фотографиями:

– Смотри! Вот Люба. Вот в детском саду, вот идёт в первый класс, приём в пионеры, последний звонок, выпускной. Вот она в институте. Красивая, правда? Дома ещё видео есть…

Рассматривая фотографии моей родной дочери, ещё вчера оставленной трёхлетней, а сегодня – взрослой женщины, заново обретая её новую, я не заметил, как уснул.

Уставший за вчерашний день до судорог, организм требовал своего, и проснулся я только поздно утром. Галя хозяйничала на кухне, откуда доносился чудесный аромат. Двадцать лет она не готовила мне завтрак! И двадцать лет мы…

Когда я, подкравшись сзади, обнял Галю, она смущённо прошептала:

– Я, наверное, стала некрасивая. Не то, что твоя позавчерашняя блондинка.

Блин, позавчерашней блондинкой была Светка – моя последняя в этом мире девушка. Смешно, конечно, но я аж покраснел. Вот блин, не надо забывать, что Галя знает обо мне всё, ну, или почти всё.

– Какая блондинка? – включив тупого, спросил я. – Блондинка была двадцать лет назад, я уже и не помню, как её зовут. А ты что, вчера была красивая, а сегодня нет? Так не бывает.

В общем, час спустя завтрак пришлось разогревать заново.

Спешить нам было некуда (ожидая моего возвращения, Галя взяла эту неделю за свой счёт), и когда она наконец выговорилась, мы уехали на её "мерине" в нашу старую добрую квартиру, куда вечером, после работы, пришла и Люба. Я не знаю, для кого потрясение было большим, наверное, всё-таки для неё: до этого она видела меня только со стороны, двадцатипятилетним, а тут вдруг увидела таким, каким я был, когда от неё пропал. Н-да, парадоксальная штука – Время!

Вообще, я всегда, с самого рождения, со странным чувством смотрел на собственную дочь, рождённую родителями из разных времён, и спрашивал себя: интересно, наследства какого из миров в ней больше? И надеялся, что хотя бы для неё время, чуждое обоим родителям, станет родным.

Интересно, что Галя, несмотря на весь свой незаурядный интеллект, подобными вопросами не задавалась: для неё дочь была просто дочерью, которую нужно любить. Причём тут время?