Владимир Прасолов - Вангол

— От души, господин капитан, благодарствую за добрую память об отце моём! — Повернувшись кругом, казак зашагал к мешкам с мясом, легко взбросил один из них на спину и двинулся вниз по едва пробитой тропе. Он не чувствовал трёхпудового веса на своих плечах, в голове его звучали слова капитана о его отце, глаза невольно заволокла слеза.

«Есть настоящие люди на белой земле, есть! — так думал он о капитане. — За ним в огонь и воду пойду!»

Снизу со стороны лагеря раздались выстрелы, пять или шесть, и всё затихло. Сотник, встревоженно взглянув на капитана, прислушался и спокойно продолжил уплетать сочное мясо.

— Может, зверя какого там пугнули.

— Петрович, давно хотел тебя спросить. Ты знаешь, что за груз в ящиках? — Капитан внимательно поглядел в глаза сотнику.

— Знаю, — твёрдо ответил тот, не отводя глаз. — Золото в слитках и монетах. Каменья драгоценные и серебро в посуде и всяком виде.

— Казаки тоже знают?

— Тоже знают, господин капитан.

— Откуда? Ящики ж под замками и опечатаны сургучом? Открывали?

— Никак нет, вашбродь, уронили один, когда обоз бросали, он и откройся, посмотрели, назад сложили всё и в землю с другими, как положено. Сам отвечаю.

— Как думаешь, Петрович, в твоей сотне найдётся тот, кто язык развяжет, если к красным попадёт? Или просто решит сам вернуться сюда? Сам, понимаешь?

— Тяжёлый вопрос, господин капитан, тяжёлый. В чужую душу не заглянешь, но верю я своим хлопцам. Кого сызмальства знаю, кого по родичам, отборная сотня, сами ведаете. Опять же скрозь такие дела плечо к плечу прошли… Думаю, пока вместе будем, ни у кого мысли об энтом не будет. А вот если, не дай бог, в одиночку, тут уж не знаю, всякое может быть, жизня — штука сложная.

— Я тоже верю тебе и казакам твоим, потому и говорю тебе: в этих ящиках ценности на несколько миллионов рублей, это плата за оружие и провиант, это деньги на жалованье и довольствие армии, мы должны сохранить их и передать генералу. В этом случае армии будут способны опрокинуть красных и восстановить Российскую империю, пусть даже без царя, хотя я не представляю, как это будет. Но это будет, если мы выполним приказ.

— Выполним, вашбродь, не беспокойтесь, ешьте мясо, стынет. — Сотник спокойно посмотрел в глаза слегка разгорячившегося капитана. — Казаки слово всегда держали, испокон веков, — твёрдо закончил сотник.

К вечеру спустившись в лагерь, капитан был огорчен плохой вестью. Его коня, прошедшего с ним почти всю войну, порвали волки. Пришлось добить. Казаки глаз не поднимали, виноватя себя за случившееся. Капитан долго сидел у крупа павшего друга, поглаживая буйную гриву коня, прошедшего с ним не одну тысячу верст, понимавшего его с полуслова, выносившего его из жестоких сечей. Ком в горле и слёзы на глазах у видавшего виды боевого офицера стоили дорогого. Трое казаков о чём-то тихо поговорили с сотником и, прихватив топоры, ушли из лагеря.

— Всем отдыхать до утра. Лошадей ночью охранять, костры по периметру. Утром начнём прорубать тропу до пещеры, где оставим груз, и рванём из этих мест, ребята, крошить красных. А то без боя кровь в жилах застоялась! — громко прокричал сотник и увидел, как прояснились лица у казаков, как заулыбались бородатые физиономии дорогих ему земляков, как заиграли желваки на скулах, как зажёгся в их глазах неугасимый огонь казацкой храбрости.

Утром, проснувшись, капитан выбрался из палатки и увидел, как казаки, собравшись большой толпой, что-то поднимают верёвками. Он подошёл ближе и увидел полуметровой толщины ствол дерева, который одним концом казаки устраивали в глубокую яму. Другой же конец, являвшийся корневищем, был искусно обработан и представлял собой огромную конскую голову. Капитан всё понял и тепло улыбнулся казакам.

— Спасибо, — только и сказал он, хватаясь за верёвку. Общими усилиями семиметровый столб был поднят, и голова донского коня гордо застыла над забайкальской тайгой.

— Листвяк, лет триста стоять будет, — сказал сотник, подходя к капитану.

— Спасибо, казаки, всегда помнить буду, — громко сказал капитан, снял фуражку и поклонился довольным, улыбавшимся казакам. — А теперь за дело, братцы, — крикнул сотник.

В тёмном ельнике вокруг молодого огромного волка полукругом лежали и сидели около десятка крупных волков. Сегодня для него был особенный день. Они долго выслеживали диковинных для этих краёв животных и сегодня напали, неожиданно и вероломно. Ему понравился и навсегда запомнился запах лошадиной крови. Пусть не удалось взять добычу с собой и насытить стаю, но сегодня стая впервые шла за ним, и охота не была неудачной, хотя и пришлось уводить стаю. Этих животных охраняли люди, высокие и бородатые, таких он еще не видел в тайге, они стреляли и едва не убили его. Пуля полоснула по уху, раскроив его. Этого он никогда не забудет. Он стал вожаком, в жестоком поединке убив старого матёрого вожака. Теперь стая принадлежала ему. Он гордо встал и, подняв голову, мощно и протяжно завыл. Его ужасающий вой подхватила вся стая. Перекатываясь многоголосым эхом, вой лавиной катился по распадкам и марям, заставляя содрогнуться всё живое.