Юрий Григ - Пусть умрёт

Потом человек, которого все называли здесь Ватиний, рассказал историю про то, как месяц назад среди бела дня в Капитолий ударили из безоблачного неба две молнии и повредили крышу храма. Одни тут же обозвали его лгуном, другие, поверив, испуганно притихли, а кто-то даже подтвердил сказанное и дополнил рассказ интересными подробностями:

— Да, да, одна ударила прямиком в квадригу Юпитера на фронтоне, а другая разбросала черепицы с крыши.

— Слыхали, Домициан потратил шестьдесят миллионов сестерциев на медь и позолоту для черепиц! – добавил еще один собеседник.

— Лучше бы он потратил их на бедняков… – упрекнул императора другой.

— А мне довелось побывать во дворце на Палатине, – похвастался вольноотпущенник небольшого росточка, сидящий в конце стола, не заостряя, впрочем, внимания слушателей на том факте, что был он в то время рабом. – Не поверите, братья, всё-всё в императорских покоях сделано из чистого золота. Кругом рассыпаны драгоценные каменья. Одни фонтаны, бьющие из дельфиньих глоток, наверно обошлись императору в непомерную сумму. В центре тронного зала находится портик с колоннами из изумрудного камня небывалой красоты, а в портике возлежит сам император...

— Колонны там из красного мрамора, – возразил его сосед непререкаемым тоном.

— Мне лучше знать – камень изумрудный! – обиделся вольноотпущенник.

— Красный, – не уступал другой.

— Зеленый! – не сдавался первый, – я видел собственными глазами!

Но их перебранка уже никого не интересовала – все переключили внимание на следующего рассказчика.

— А вы слыхали, в канун Весталий в Падуе в базилике у статуи из глаз выкатились крупные, как горошины, слезы? – рассказывал он. – И там, куда они падали, появлялись скорпионы. Они расползлись по всему храму... Жрецы истолковали это как дурное предзнаменование.

Но главное, что больше всего волновало собравшуюся здесь компанию, – предстоящие игры и гладиаторские бои.

— В программе будут конные и пешие состязания, – с важным видом сообщил Тертул, молодой центурион, до этого момента не проявлявший интереса к разговору. Вот ведь неугомонный народ эти старики – всегда мелют чепуху и вздор... И вечно болтают о том, как прекрасно жилось в их время. А он, Тертул, уверен: раз сегодняшний порядок вещей всех устраивает – он самый справедливый и должен царить вечно. Центурион оживился только после того, как перешли к теме праздника.

— Да, сто заездов на колесницах с квадригой и парой в старом цирке.

— Не уложиться... Как успеть? Сто заездов...

— Успеют! – возразил Тертул, – заезды сокращены с семи до пяти кругов.

— Ну, тогда, может быть, и успеют...

— А в сражениях будет участвовать пять тысяч гладиаторов!

— Не может быть, я слышал – всего тысяча, – протянул недоверчиво кто-то.

— Я знаю лучше! – с жаром воскликнул Тертул.

— Откуда ты это знаешь, мальчик? Ты что, дружишь с императором? Только он знает такие подробности, – подняли его на смех собеседники. – Вкуси-ка лучше, приятель, это славное ватиканское вино!

— Не слушай их, ватиканское – яд! Выпей лучше сабинского, – посоветовал кто-то заплетающимся языком.

— Я слышал собственными ушами, как глашатай объявлял программу игр, – обиделся молодой сотник, – и еще...

— И еще на нынешних играх каждому гражданину выдадут по миллиону сестерциев!? Ха-ха-ха! – продолжали гоготать и подначивать его слушатели. – Нет, Тертул, не быть тебе примипилярием.

— Я всего лишь хотел сообщить, что будет также грандиозная навмахия, – обиженно вставил, наконец, молодой человек, улучив секундную паузу в непрекращающейся череде взрывов грубого хохота – уж очень хотелось ему удивить своих собеседников своей осведомленностью.

— Разве нынче навмахии? Разве сейчас гладиаторские бои? – подал голос пожилой отставник по имени Полибий с седой, как луна в полнолуние, головой, до сего момента не принимавший участия в беседе. – Вот ты говоришь – грандиозные игры. Что ты можешь знать о грандиозном, мальчик? Когда я был юношей… даже моложе тебя… – тут он бросил снисходительный взгляд на вспотевшего от напряжения словесной схватки Тертула, – я присутствовал на самых грандиозных играх всех времен!

Он бросил мечтательный взгляд поверх голов притихших собеседников и продолжил:

— Это было божественно! Так же божественно, как и сам император, подаривший народу это незабываемое зрелище… Божественный Клавдий! Он единственный мог преподнести народу такой подарок. Марсово поле было сплошь усеяно трупами. Гладиаторы сражались яростно, как львы! Они знали... наверняка знали, что великодушный император помилует всех выживших и даст им почетную отставку. Так оно и произошло. Все, кто храбро дрался в тот день, получили свободу. И было их число – десять тысяч...