Юрий Григ - Пусть умрёт

Пир катился, как по хорошо смазанным полозьям, в воздухе витал дух Бахуса, крепко сдобренный духом чесночным. Угощение по случаю праздника было обильным, хоть и нехитрым: на столе стояли миски из красной кумской глины, полные козьего велабрского сыра и оливок; луканская колбаса восхитительно пахла, возбуждая аппетит; была и соленая рыба да отварное свиное вымя. А на горячее Телеф приготовил замечательную курицу, фаршированную полбяной кашей. Поливали все это обильно острым гарумом и запивали простеньким, но жуть каким забористым, вином. Стоял невообразимый гвалт, время от времени стены харчевни сотрясались от взрывов дружного смеха.

На лавке у стола два дакийца были заняты тем, что наперебой хвастались, как разбили наголову консуляра Сабина.

— А вот помнишь, – вспоминал один из них, настоящий великан, отхлебнув вина, – как мы задали жару Корнелию Фуску!

— Да, красивая была победа, – подтвердил его приятель, обезображенный огромным шрамом через все лицо, – вот поглядите, чего мне это стоило.

Он поднял правую руку и продемонстрировал всем ладонь, начисто лишенную трех пальцев. Сидящие вокруг него, привыкшие и не к такому, и те содрогнулись при виде искалеченной двупалой клешни.

— Но согласись, – успокоил его первый, – преторианцам это обошлось куда дороже...

— Две тысячи полегло тогда, не меньше. Но и наших немало, верно, Сарчебал?

— Как ни крути – все мы рабы, – ворчливо перебил неведомо как затесавшийся в эту компанию пожилой иудей с черной бородой по имени Симон. Обведя вокруг себя рукой, как бы очерчивая этим жестом весь оставшийся мир, он добавил: – А они в этом мире хозяева. Они даже наместников нам из вольноотпущенников присылали! А потом уж и вовсе...

— Кого еще вам прислали? – заинтересовался тот, кого назвали Сарчебалом.

Он только что расправился с копченой свиной лопаткой и вытирал сальные пальцы о свои длинные космы.

— Вольноотпущенника этого, Феликса Антония, – с плохо скрываемой обидой ответил Симон, давая понять, что и с завоеванными народами надо считаться, не оскорбляя их своим пренебрежением. А они, униженные римлянами, единственные из всех не пожелали покориться.

— Чьим же он был вольноотпущенником?

— Императора Клавдия.

— И чем же все кончилось, почтенный Симон?

— Войной, войной... Когда они прислали прокуратором этого тирана и убийцу грека Гессия Флора, мой народ не выдержал и восстал. Было это почти тридцать лет назад. Я был еще мальчишкой. Иеросолима пала тогда. Мы жили в городе. Плохо помню, но много крови, кровь была везде... Отца зарезали только за то, что он вступился за мою мать, когда солдаты надругались над ней...

— Но почтенный Симон... так ведь тебя зовут? – вступил в разговор сидевший до сей поры неприметно в конце стола человек непонятной наружности. – Если римляне причинили тебе и твоему народу столько горя – позволь спросить: что же ты здесь, в Риме, делаешь? Почему не возьмешь в руки оружие и не начнешь бороться с тиранией?

В его словах просквозил душок провокации.

— Сила на их стороне, – отговорился Симон. – Нам, маленькому народу, лучше смириться со своей участью и постараться извлечь из этого выгоду... Мы не мстительны. Тот, кто мстит, проигрывает.

— Вот-вот! Вам это выгодно, и вы готовы ради выгоды проглотить все свои обиды и служить великому Цезарю верой и правдой.

— Увидим, кто кому будет служить, – проворчал старый иудей, не желая продолжать этот опасный разговор.

Все знали, что император боялся покушения и наводнил столицу доносчиками и провокаторами. Не исключено, что и сейчас за столом присутствовал один из них, поэтому разговор сам собой благоразумно повернул в другое русло.

Похоже, в этой компании было излюбленным делом сидеть за столом, чесать языки, рассказывая всякие небылицы, и стращать друг друга невероятными происшествиями, а также чудовищами человеческой и нечеловеческой природы.

— Вы слышали, – привлек внимание присутствующих другой рассказчик, маленький человек с горбом, – рассказывают, что в прошлом месяце на караван торговых судов напали пираты. Было это недалеко от Крита. Две пиратские галеры атаковали купцов, и те уже распрощались с жизнью, как вдруг из пучины моря выплыла огромная рыба. Она проглотила один за другим пиратские корабли, но не тронула мирных торговцев...

— А в майские иды статуя Юпитера внутри храма разразилась оглушительным хохотом...

— Как может быть такое?! – удивлялись слушатели, но их вопрос звучал скорее утвердительно, чем с сомнением.