Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

Кирилл на мгновение замер, прильнув к стеклу, затем резко отпрыгнул в сторону, вдоль стены, чтобы исчезнуть из круга света, падающего из окна. Мысль заработала трезво и четко.

— Стой, стрелять буду! — зычно рявкнул незнакомый голос.

Кирилл бросился в темноту. Шляпа слетела, и он на бегу хотел поймать ее, но рука хапнула воздух. За спиной грохнул выстрел. Воронье разом взметнулось над лесом и заслонило небо. Кирилл нырнул в молодые посадки и через несколько секунд был у стены института. Прислушался — вроде бы никто не гнался, но возле дома слышались негромкие голоса.

— Ничего себе теплый прием, — пробормотал он, успокаивая дыхание.

Оставаться здесь было нельзя. Кружным путем он вышел на центральную аллею и отыскал спрятанный чемодан. Воронье все еще кружило над Дендрарием, и пока оно не расселось, следовало убегать, чтобы не попасть под новый «дождь». Он успокаивал себя единственной мыслью, что сейчас отыщет гостиницу, снимет отдельный номер, запрется и упадет в постель. Наутро же почистит костюм и плащ, перехватит Аннушку возле Дендрария, и они немедленно уедут в Москву.

Поджидая автобус, он постоял в тени забора, огляделся — ничего подозрительного не было. Шел только девятый час, однако автобусы ходили почти пустые. Он доехал до центра — дальше оказалось не по пути — и пошел пешком к пешеходному мосту, за которым на берегу была гостиница. В темноте он чувствовал себя свободнее, чем днем, и почти не оглядывался. В сотне метров от центральной площади встречались лишь редкие прохожие, и всякая слежка была бы сразу заметна. Он двинулся напрямую, дворами и неожиданно оказался перед домом с мастерской на чердаке. В огромных окнах горел яркий свет.

А что, если Аннушка здесь? Включила дома настольную лампу, создала видимость, что сидит за столом, сама же — сюда… Он отмахнулся от этих мыслей, однако решил зайти, чтобы проверить: бывала ли Аннушка тут после того, как они расстались, или нет? Или действительно верна так. что готова бросить дом, аспирантуру и все свои увлечения ради него?

Он поднялся к железной двери на чердаке и постучал.

— Кто там? — спросил недовольно старик через дверь.

— Вам привет от прекрасной незнакомки! — сказал Кирилл.

Старик открыл, смерил его взглядом и молча побрел вперед

— Узнали? — спросил на всякий случай Кирилл.

— У тебя очень выразительное лицо, — пробубнил старик, открывая расшатанную дверь мастерской.

Пахнуло масляной краской, скипидаром и неожиданно — прелой соломой. Кирилл пробежал глазами по стенам и на миг остолбенел: на мольберте стоял холст, заслоняющий полмастерской. Картина была почти закончена — Аннушка лежала на куче соломы, заложив руки за голову, и мечтательно смотрела в небо на парящих длиннокрылых птиц. Он не мог ошибиться, он узнал бы линию ее тела из тысячи других…

Полотно заслоняло кровать под антресолью, и Кирилл, оставив чемодан, медленно выступил из-за холста…

Вместо белого покрывала лежала желтая солома; на ней, заложив руки за голову, безмятежно спала незнакомая девушка. Откинутые светлые волосы смешивались с соломой, свисали с кровати. Она не походила на Аннушку, не было того изящества, совершенства фигуры, и не было того целомудрия обнаженного тела: высокая грудь с розовыми крупными сосками, проваленный живот, чуть угловатые бедра и даже ступни ног — все было наполнено притягательной, плотской страстью. Хотелось не любоваться ею, а обладать…

Кирилл ощутил толчок внутреннего жара и отвернулся. Старик художник невозмутимо работал — шаркал кистью о полотно, пританцовывал возле мольберта. Нет, эта девушка не походила на Аннушку, но он почему-то рисовал ее тело! На холсте он словно укротил сексуальность спящей до целомудренной чистоты, сгладил, размыл возбуждающие страсть выпуклости тела и при этом возжег иной огонь — энергию красоты.

— Что, нравится? — спросил старик, занятый делом.

— Нравится, — сдержанно признался Кирилл. Он бросил кисть, вытер руки скомканной газетой.

— Тебе сейчас все нравятся, — проворчал старик. — Возраст такой… Хороший возраст. Это моя Надежда!.. Ну, где же прекрасная незнакомка?

— Не знаю, наверное, дома…

— Как это — не знаешь? — угрюмо спросил старик. — Увез мою незнакомку, разлучил нас… Бросил, что ли? Или потерял?

— Неужели она сюда не приходила больше? — спросил Кирилл.

— Ага, значит, потерял! — чему-то обрадовался старик. — Ничего, в твои годы легко терять и легко находить.