Михаил Колосов - Новые крылья

Ни на минуту я не верил в порошки, холодное купание и сладкое питье, прописанные доктором. И даже застав в комнате только спящую Анну, не поверил. На месте младенца снова живот. Я приподнял одеяло, нелепо конечно, но очень уж надеялся, что он не оставит меня. Разочарованный, подавленный, уставший примостился рядышком с женой, обнял ее, она очнулась на мгновенье, поняв, что это я, прижалась покрепче, снова заснула. Долго и тщетно я таращился в темноту, ждал. Наверное, заснул, потому, что не лежал уже в темной комнате возле Анны, а шагал по солнечному морскому берегу, и рядом шел ребенок, держа меня за руку. Только это был не младенец, а большой, лет семи, мальчик, ужасно похожий на Анну и на московского Алешу, и чем-то на Демианова, вероятно, глазами — темными, слегка на выкат. Он сказал:

— Я так рад, что ты мой папа. А ты рад?

— Конечно.

— Ты помнишь, как я был совсем еще маленьким и спрятался, а ты не мог меня найти?

Мне как будто припомнилось, что-то такое, наш дом и сад в Лионе и пропавший малыш, и встревоженная Анна, и благополучный исход. Я сказал: «Помню».

— Ты очень тогда испугался?

— Очень.

— А, знаешь, я тебя никогда теперь не оставлю.

— Хорошо.

— И всегда буду помогать.

— Спасибо.

Вдруг он вырвал ручонку закричал: «Большая мышь! Большая мышь!» — и побежал вперед.

Я проснулся. Анна уже поднялась. Она заглянула мне в глаза и заявила: они такие, как прежде, и по ним ей видно, что все у меня прошло. Гуляли с беляночками. Я еще немного думал о своем сне: простой ли это был сон, или мой мистический малыш возвратился ко мне таким образом. Ну, поживем — увидим. Дома застали обеспокоенного Демианова, который не находил себе места, не зная, идти ли разыскивать меня, или ждать. Он тоже нашел мой вид здоровым. Пошли разговоры, что на колдуна, меня отравившего, чуть не в полицию следует донести. Что нужно написать Дагу, выяснить, что это за яд так действует. Я ни с кем не спорил, вяло отвечал, что дело кончено и не стоит больше внимания. Какое! Столько у них впечатлений о том, как я чудил. Ну, и пусть говорят и думают что хотят.

Вечером Пьетро, принес письмо: Отец Анны скоро приезжает нас навестить. Большая мышь — «гро сури»! Значит малыш не обманул: не оставит, подскажет, предупредит! С нетерпением ждал отхода ко сну, но в эту ночь спал без сновидений.

Я устроил так, чтобы Анна ушла к матери и теткам, а сам позвал Д. погулять вдвоем. Говорил с ним доверительно. О младенце, о сне. Сначала было страшно — поймет ли? Сказал, что понимает. Уверял, что считает связь «мыши» и письма очевидной, что сумасшедшим меня и не думал считать. Мне хотелось ему верить. Долго бродили, размышляли, философствовали о вещих снах, о возможности вызывать их по желанию. Я еще рассказывал о младенце, о том, как слушая его, испытал сначала священный ужас, а потом, когда сменил он гнев на милость — легкую ясность в душе и твердое знание, что нужно делать и как. Демианов предложил мне записывать сны. Советовал больше к колдуну не ходить, впрочем, я и сам не ощущаю потребности. От разговора с М. осталось чувство легкого разочарования, хоть он не посмеялся надо мной и, кажется, поддержал, а все ж не до конца меня понял. Принял решение эту тему не обсуждать больше ни с кем. Зашли за Анной. Там встретили Пьетро. Я почему-то был уверен, что он уже счастлив вполне со своей возлюбленной — ан нет! Она по-прежнему на чувства его не отвечает. Что такое? Как же колдун? Оказалось, Пьетро получил от него мешочек специального состава из трав, которые нужно заварить и дать ей выпить, но нет никакой возможности это осуществить. Демианов вызвался устроить. Между прочим, я заметил, что Пьетро теперь стал на меня иначе смотреть — как-то почтительно, немного испуганно. Сам ко мне почти не обращается и отводит глаза, когда я с ним говорю. Анна тоже заметила, сказала, он стыдится, что способствовал моему отравлению. Но я другого мнения.

Пьетро явился к нам спозаранку. Стали подготавливать то, что Демианов именует спектаклем. Спервоначалу главную роль должен был я исполнять. М. справился о магазинах, торгующих театральным гримом, париками и т. п. Каждый вторник предмет обожания нашего приятеля ходит в лавочку купить кофе и сахару, в одно и то же время одной и той же дорогой. Не бог весть что оригинальное придумал Миша, но если удачно разыграть, то лучше и не надо. Я должен был в парике, платье и с подушкой на животе, изображать беременную, которой вдруг сделалось дурно и как раз на пути нашей красавицы. Помощь других доброхотов решительно отвергнуть, позволить именно ей проводить себя до дома, а тут уж в благодарность чаем напоить, не простым, конечно же. Но Пьетро заупрямился, мою кандидатуру на роль принять отказался, он почему-то уверен — его возлюбленная сразу догадается, что перед ней не женщина, а ряженый. Миша неистово защищал меня, убеждал, что в платье и парике я буду смотреться еще натуральней Анны, но напрасно. Так что мой лицедейский дебют пришлось отменить. Пьетро доволен пьесой, но только с настоящей беременной в качестве примы. Целый день Демианов Тренировал Анну, как убедительней все представить. Учил причитать по-итальянски и звать на помощь с должным выражением. Предусмотрел множество разных неожиданностей, надавал инструкций на все случаи. После обеда ходили взглянуть на ту улицу. М. от места действия в восторге: «Улочка узенькая, никуда она от нас не денется!» Все возбуждены до крайности. Боюсь, как бы Анне не повредили такие приключения. К тому же здесь, в городе ее мать и тетки. Не дай бог, дойдет до них — моя бель мэр не знаю, что со мной сделает. Но Миша в ударе! Никода не видел его таким предприимчивым и уверенным. Кричит: «Голову даю, что всё у нас выйдет! А если не выйдет — я лично готов ее похитить и напоить этой отравой!» Вот во что П. верит безгранично, так это в зелье. Утверждает, что знакомыми его средство проверено неоднократно.