Михаил Колосов - Новые крылья

Посетили собор Святого Петра, спускались под центральный алтарь к его могиле, поднимались на вершину купола. Вид оттуда открывается фантастический. Папы Римского не видали.

В Сикстинской капелле Демианов много и интересно рассказывал о Микеланджело и чуть ли не весь Ветхий Завет, им изображенный, наизусть повторил.

Обедали в маленьком уютном ресторанчике. В этой стране вино как воду пьют, или как у нас чай. М.А. говорит, чтобы я привыкал, потому что во Франции, где я скоро буду жить — тоже самое. Ох, опять воспоминание о жене и опять укол совести.

Из гостиницы под моим нажимом сбежали пораньше. Все же, не так рано как мне хотелось бы, потому что Демианов отказывался уходить без принятия горячей ванны. Он все хихикал надо мной, говорил, что мне нужно где-нибудь на водах нервы лечить. Станешь тут нервным, когда не успели приехать, а он уж князь. Полдня провели в Колизее, после обеда катались по городу в экипаже. Валясь от усталости с ног, возвратились в свою гостиницу, я — не без душевной дрожи. Оказалось, не зря я дрожал, но такое предвидеть было невозможно: нас встретил выстрел! Страшный хлопок раздался, как только дверь открыли. Дым пошел, и несколько возбужденных итальянцев с хозяином во главе с криками набросились на нас, чтобы… объяснить, что хозяин нанял фотографа, дабы запечатлеть высокую особу в его гостинице. Как он в двери входит, уже сфотографировали, теперь соблаговолите попозировать еще в апартаментах и за столом, а ужин для вас уже готов. Боже мой! Я всерьез начал опасаться за благополучие своих нервов. А Демианову всё нипочем.

В 12 часов дня у фонтана на площади Колонны, как было условлено, ждали каноника. Издалека еще его заприметили и обрадовались как родному. Закричали, замахали руками, благо в этом городе все кричат и руками машут. Женщин наших он доставил благополучно, привез от них письмо. Анна пишет, разместились чудесно, у них море из окна видно; мама в восторге и она сама очень довольна, почти не вылезает из воды, как и хотела. Что скучают, не пишет, думаю, чтобы не смущать меня и не беспокоить. О. Мориетт чуть не до слез хохотал, узнав нашу гостиничную историю, сказал, что помнит портреты князя Юсупова-дипломата и тоже находит сходство, стал называть Демианова mon prince и vostra altezza [22] Мой принц (фр.) и Ваша светлость (ит.) .

Гуляли, заходили во все подряд церкви, у каждой своя легенда и все они были нам подробно изложены, я уж запутался во всех этих Санта-Мариях и множестве других святых. Но общее впечатление потрясающее, в этом городе каждый камень несет в себе святость апостолов и первых христиан. Вечером отец Мориетт служил в Соборе Св. Клемента и мы присутствовали.

Рано утром о. Мориетт зашел за нами в гостиницу, спросил князя, но дипломатично не назвал фамилию. Разумеется, больше одного-то князя у них здесь не может быть. Каноник повез нас осматривать катакомбы, в которых хоронили древних христиан, я даже представить себе не мог ничего подобного. Пообедав, уже вдвоем с Д. посетили Пантеон, громадность, простор и яркое солнце сквозь отверстие в своде очень благотворно на нас подействовали, после тесных холодных подземелий.

Ужинали в гостинице. Нас потчуют с особым старанием. Итальянские названия блюд я плохо запоминаю, но вкусно все необыкновенно. Из-за нашей проказы я в гостинице как на вулкане, Д. — как ни в чем не бывало. Благосклонно принимает суетливую почтительность хозяина. Ему вся эта история с княженьем доставляет массу удовольствия.

Еще не рассвело хорошенько, а о. Мориетт уже зашел за нами. Мы еле глаза продрали. Наскоро одевшись и не позавтракав, т. к. каноник очень торопил, ходили в Базилику Святого Петра смотреть, как Папа служит мессу. Демианов в благоговейном восторге. Кажется, о. Мор. Всерьез поглядывает на него, как на свою добычу, в смысле обращения в католицизм. Но М. сказал мне, что хотел бы родиться католиком, а не стать. Я потом еще долго шевелил мозгами, пытаясь это понять. Лично на меня ни месса ни сам Папа большого впечатления не произвели. Папа — довольно упитанный человек с бритым простым круглым лицом и хриплым голосом. Д. считает, что от него исходит особый свет и благолепие. Я же, не почувствовав ничего такого, остался равнодушным. Позавтракав, потащились в Национальный музей. То же самое — Демианов в восторге, я в унынии. Нескончаемая череда античных скульптур угнетает меня. Вся эта белизна сливается в единую массу. Ничего я в них не понимаю. М. восхищенно старается растолковать мне достоинства всех этих голых Венер и Аполлонов, но я устал и заскучал. На улице у меня настроение совсем испортилось. Крикливые итальянцы действовали на нервы, казались все на одно лицо и какими-то грязными. Д. объяснял мое уныние, тем, что я не выспался. Сам я приписывал такое настроение нечистой совести и желанию поскорее воссоединиться с женой и матерью. Тревога за Анну все усиливалась, приобретая болезненный характер. Я уж черти-что стал думать. А что если она потеряет ребенка? В сущности, если не будет ребенка, то и я не нужен. Приедет спокойно домой, как будто ничего и не было. И П.-С. Будет доволен.