Сергей Максимов - Цепь грифона

– Нет, – категорично сказал Василевский. – Я, признаться, разделяю ваше мнение относительно дальнейшей судьбы Особой группы. Её надо распускать. Но сейчас, когда всё Оперативное управление Генштаба занято Сталинградом, здесь каждый человек дорог. Раз вы ввязались в работу на Ржевском направлении, её нужно закончить. Ставка даже приняла ваше предложение назначить генерала армии Жукова командующим Западным фронтом. Я, кстати, тоже считаю, что такое назначение придаёт убедительность нашим действиям на Ржевском направлении. Хотя не завидую Особой группе, если Георгий Константинович узнает, кто это предложил. Что-то ещё?

– В случае необходимости я хотел бы иметь возможность обратиться напрямую к соединениям тяжёлых бомбардировщиков. Мне известно, что на северо-западном направлении существует ударная авиационная группа Ставки верховного главнокомандования.

– Существовала, – поправил Василевский, – но я вас понял. В случае необходимости получите такую возможность.

– Разрешите идти?

– Подождите, – остановил его Василевский. Со вздохом продолжил: – По просьбе командования Ленинградского фронта и Краснознамённого Балтийского флота Генштаб санкционировал проведение учений по отражению возможного вражеского десанта на западном побережье Ладоги. Вы понимаете, почему я вам об этом сообщаю?

Суровцев понял. В донесениях Трифонова из Финляндии прямо указывалось, что целью объединённой паромной флотилии противника в ближайшие дни является остров Сухо, находящийся в южной части Ладожского озера. Остров расположен в тридцати семи километрах к северу от Новой Ладоги и контролирует значительный район озера – подходы к Волховской губе и маршрут прохождения наших транспортов по внешней ладожской трассе. Учения флота должны были проходить в совершенно другом месте.

– Я вас понял, – сказал Суровцев.

Он действительно понял, что корабли флотилии заняты на учениях и что сейчас вопросом отражения нападения на Сухо никто не занимается. Понял и то, что его сведениям если даже и верят, то надлежащего значения им не придают.

– Дата окончания учений – двадцать второе октября. Конечно, я бы мог их отменить, но полагаю, что любая наша активность не способствует осуществлению планов немцев. И потом это не дело – вмешиваться в конкретную боевую работу армии и флота. В любом случае по прибытии на место свяжитесь со мной и доложите обстановку. И помните, что вы представитель Ставки. По вашей работе будут судить о нас.

– Честь имею! – подвёл черту под разговором Суровцев.

Василевский вздрогнул. Помолчал несколько секунд. Бывший штабс-капитан, он знал цену старорежимному словосочетанию «честь имею». Как знал и то, что в нынешнее время произносить его и смелость, и привилегия одновременно. Сам Александр Михайлович произносить эти слова не решался. Но вдруг неожиданно даже для себя тоже произнёс:

– Ступайте с Богом!

В течение всей командировки Суровцев, сам того не желая, постоянно сталкивался с взаимоисключающими друг друга началами – с подтянутостью и вежливостью командиров с офицерским прошлым и с нарочито хамоватой манерой держаться, свойственной унтер-офицерам старой армии. Нет, не зря в царской армии солдаты называли их «шкурами». Опять и опять вспоминался разговор с покойным Делорэ. Многие из наших командиров и с погонами на плечах, действительно, будут похожи скорее на фельдфебелей, нежели на офицеров прежнего времени, убеждался Суровцев. Как говаривал Соткин, «солдатский корень» чувствовался в каждом втором командире. И ладно бы солдатский корень… Командировка началась с неприятного инцидента, связанного с корнями другого рода…

Ещё находясь в Москве, он понимал, что серьёзно вести речь о координации действий по срыву грядущей немецкой операции на Ладоге крайне сложно. Озеро находилось в зоне ответственности двух фронтов. Между ними, точно упёршись лбом в южный берег, находилась мощная группировка немецких войск, которая блокировала Ленинград, обойдя его с юга, с выходом к Неве в районе Шлиссельбурга. Если к этому добавить, что охрану побережья вели войска НКВД, а само Ладожское озеро находилось в ведении Балтийского флота, точнее сказать – Ладожской военной флотилии, то можно себе представить, с каким трудом приходилось выстраивать здесь взаимодействие. Несмотря на тактическую активность наших и немецких войск, несмотря на неутихающие бои на Невском пятачке, общее положение в районе Ленинграда можно было характеризовать как неустойчивое равновесие.