Сергей Максимов: Путь Грифона

© С. Максимов

© ООО «Издательство АСТ»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

1942 год. Ноябрь. Москва

Через непроглядную завесу снегопада его служебный автомобиль двигался медленно, точно на ощупь, преодолевая ямы и колдобины Марьиной рощи. В центре Москвы снег теперь убирался и вычищался почти так же, как до войны. Окраины столицы утопали в сугробах.

Случилось то, чего он больше всего опасался в своей нынешней жизни. Арестовали Ангелину. Ему было некогда раздумывать над сложившейся ситуацией. Нужно было действовать. Не было в Москве Берии, не было и Судоплатова, к которым он мог бы обратиться за помощью. Ни маршал Шапошников, ни тем более генерал-полковник Василевский помочь в этом деле не могли. А если бы и могли, то время безвозвратно и трагически оказалось бы потерянным. Нужно было предпринимать что-то срочное и не ординарное. Была дорога каждая минута. С ужасом думал о том, что сейчас может происходить с женой.

Одно неосторожное слово на допросе или, не дай бог, подписанная бумага может погубить Ангелину. А если к ней уже применили методы физического воздействия? О себе он даже и не беспокоился. Только проклинал себя последними словами. «Чем думал, идиот, когда просто приблизился к ней! Чем думал?» – повторял и повторял он. Решение им было принято быстро, и оказалось оно действительно неожиданным даже для него. Нельзя было позволить состряпать даже какую-нибудь заготовку уголовного дела. А значит, нужно было поступать так, чтобы растерялись даже видавшие виды чекисты. Так он и поступил…

Следователь Ольга Викторовна Каблукова была привязана к стулу, ножки которого оказались привинченными к доскам пола. Такого специфичного элемента мебели, предназначенного для допросов с пристрастием, просто не должно быть нигде, кроме учреждений НКВД. Каблучиха, как уважительно называли её за глаза сослуживцы, была женщиной не из робкого десятка. Но люди, в руках которых она сейчас находилась, кажется, и не пытались её запугать.

Пугало именно то, что они обращались с ней, как с трупом. Равнодушно и без какого-нибудь видимого интереса. Не били, ни о чём не спрашивали. Даже не забили в рот кляп.

Тонкий шёлковый шнур пропустили через полураскрытый рот и сильно его затянули у основания черепа на шее сзади. Отчего дышать можно было без затруднений, но распухли и уже полностью онемели шея, язык и щёки. Даже мычать сейчас оказалось бы больно. От кого-то она слышала, что так поступают в гестапо, пользуясь не кляпом, а именно шнуром.

Но эти крепкие мужики явно не немцы. Трудно вообще понять, кто они такие. Одно понятно – они не чекисты. У двоих на руках она заметила наколки тюремного происхождения. Но считать этих людей простыми уголовниками она тоже не могла. Тем более что среди них выделялся один, который не имел характерной для уголовников сутулости. Напротив, подтянутый и прямой, он походил скорее на бывшего офицера белой армии. И это окончательно сбивало её с толку.

А когда в комнату в сопровождении этого «подтянутого» вошёл генерал с тремя звёздами на алых общевойсковых петлицах – она совсем не знала, что и думать. Точнее сказать, она поняла, что в её положении думать будет очень не просто. То, что это генерал настоящий, она поняла сразу. И от этого в голове у неё окончательно спутались все мысли.

Суровцев встряхнул папаху от тающего снега. Некоторое время молча смотрел на Каблукову. Он уже достаточно много видел подобных ей женщин. «Ничего оригинального. В молодости привлекательная. Сейчас обрюзгшая и стремительно стареющая. Наверное, когда-то из хорошей семьи. Нарочито грубоватая в юности и действительно омужичившаяся с годами. Попавшая на чекистскую работу во время Гражданской войны или сразу после неё. Надо полагать, не мало пострелявшая на своём веку по живым людям. По большому счёту – опасная гадина, востребованная когда-то революционным и смутным временем. Этим же временем и воспитанная. Что ещё? Курит. Выпивает. Не замужем. Детей скорее всего нет», – закончил он свои размышления.