Хамза Есенжанов - Крутое время

— Я один, сотник, но один из многих. Я как разведчик вышел вперед.

Толпа надвинулась, Жоламанов уставился ка прапорщика, но тот будто не замечал, как насторожились вокруг.

— Если вы разговариваете, сидя на коне, то и я, пожалуй, сяду… — проговорил он и, закинув повод на седло, легко прыгнул на коня.

— Сколько вас? Куда путь держите? Или… — запнулся вдруг Жоламанов.

Все, затаив дыхание, вслушивались.

— Что он говорит?

— Много их?

— Целое войско, выходит… — заволновались джигиты.

— Слушайте, джигиты! — начал опять прапорщик, привстав на стременах и картинно откинув корпус. — Вы, вероятно, слышали, что в городе Уиле была открыта юнкерская школа для подготовки офицеров. Триста выпускников этой школы, триста джигитов-казахов три дня тому назад, так же, как и вы, подняли восстание. Они тоже хотят быть верными мудрости казахов: пока жив, ищи свой край. Вместо того, чтобы быть безвольной игрушкой, слепым оружием в руках ненавистных атаманов, лучше всем нам объединиться и позаботиться о себе и о своем народе. Поэтому надо примкнуть к казахам Актюбинска, Ак-Мечети и Казалы. Таким было наше решение. Мы прогнали из своих рядов казачьих офицеров, некоторых арестовали, наиболее ретивых прислужников обезоружили и тоже вышли в путь. Пока нас всего пятьдесят человек. Я — разведчик. Остальные едут в пятнадцати-двадцати верстах отсюда. Я не только разведчик, но и парламентер, мне поручено вести с вами переговоры. Как сказал сотник, вы не с неба свалились, а действительно дружинники из Джамбейты, верно?

— Верно, верно!

— Точно. Не ошибся… — облегченно загалдели дружинники.

— Не шумите! — приказал Жоламанов джигитам. — Ну, а дальше?

— А дальше… дальше я надеялся встретиться с вами. Отряд большой, думал я, не может быть, чтобы я его не заметил. Как видите, надежда моя оправдалась.

— Пятьдесят, говорите? А где же остальные юнкера? — спросил Жоламанов.

— Остальные в Уиле, — ответил прапорщик.

— А что они там делают, в Уиле?

— Ждут, пока мы вернемся с вестью о вас.

— А почему вас пятьдесят? Для переговоров хватило бы двух-трех?

Прапорщик ответил не сразу, улыбнулся.

— Вижу, вы опять засомневались. И опять скажу: это справедливо и естественно. Воин должен быть особенно бдительным и осторожным. Лишь все обдумав, тщательно взвесив, следует принять решение. Вы, собрат, мне очень нравитесь…

— Слушайте, прапорщик! Я, кажется, уже говорил, что мы наслушались и хвалы, и хулы!

— Нет, нет, извините, это я говорю искренне то, что думаю.

— Ну, хорошо! — сказал Жоламанов и повернулся к Нуруму. — Поезжай вместе с господином прапорщиком и узнай, что там за офицеры. Посмотри, сколько их, пятьдесят или больше, меньше. Мы будем ждать вон в том ауле. Туда и возвращайся, до вечера должен успеть.

Нурум увлек Жоламанова в сторонку,

— Одному ехать? — спросил он.

— Езжай один. Посмотри, где они, сколько их. А потом приведи сюда прапорщика, потолкуем вместе с Ораком и Мамбетом.

Нурум и прапорщик поскакали.

— Джигиты! — крикнул Жоламанов, обращаясь с столпившимся дружинникам. — Этот офицер приехал сюда с вестью, будто офицеры в Уиле решили примкнуть к нам. Многие из вас слышали это своими ушами, а те, кто не слышал, слушайте. Всего их будто бы пятьдесят человек. Чтобы выяснить все, я послал к ним певца Нурума. Моя к вам просьба: соблюдайте порядок, на привалах и ночлегах далеко не расходитесь, в аулах, среди народа, не роняйте солдатской чести, будьте осторожны. Куда ехать завтра, объявим вечером после решения комитета дружинников. О том, как нам быть с офицером, тоже поговорим вечером. Не волнуйтесь, не беспокойтесь! Без лишних разговоров, без паники продолжайте путь!

Отряд двинулся дальше.

Прапорщик оказался товарищем Хакима.

По тому, как он держался среди дружинников, по волевой осанке и ладной речи, Нурум сразу решил: «Видать, бывалый джигит и образованный, как наши Хаким и Ораз. И мой ровесник, примерно». Прапорщик ему понравился, но подозрительность Жоламанова перешла и к Нуруму. Почти всю дорогу джигиты молчали.

— Видать, похолодает… Чувствуете, какой колючий ветер, — начал было прапорщик, но Нурум сухо ответил:

— Что ж, время подошло.

— Жел токсан — месяц ветра, оправдывает свое название.

— Жел токсан — начало зимы, говорили казахи в старину.

— Старики, кажется, еще говорили: в эту пору сиди дома?

— Старики иногда наоборот говорят: глубокая осень — собирайся в путь…