Хамза Есенжанов - Крутое время

В полумраке за длинной печью гости не сразу заметили вторую комнату. Хозяйка, взяв лампу, прошла туда.

— Проходите, пожалуйста, — сказала она красивой гостье, взглянув при этом на Орака и Нурума.

В гостиной было чисто, пол деревянный, на нем расстелена кошма, поверх кошмы — мягкие коврики. На почетном месте для гостей были разложены одеяла, тут же лежало несколько пуховых подушек.

— Нам было бы удобней возле печки, — сказала Мукарама, указывая на переднюю.

Если немного отодвинуть ведра, чашки, горшки, седла, хомут, уздечки, вожжи, разбросанные вокруг, возле печки могли бы спать и Мукарама, и повариха, и хозяйка дома со своей дочерью. Ее поддержали джигиты, согласившись ночевать в гостиной.

— Как насчет ужина? — спросил Жоламанов, пришедший позже всех.

В самовар налили воды, разожгли его. В казан спустили мясо, в огонь подкинули кизяку. В прихожей стало совсем жарко, как в бане.

— Ночью, джигиты, по очереди дневалить! — распорядился Жоламанов.

За ужином Жоламанов заговорил с Ораком:

— Нам нужно сначала решить — доверять юнкерам или нет.

Орак покачал головой.

— Я думаю, лучше разделить пятьдесят человек по трем сотням, и пойдем дальше, к Темиру. По пути и приглядимся.

— А если они не согласятся?

— Зачем они тогда искали нас?

— Я уже послал нарочного к Мамбету и Батырбеку. Попросил их по возможности приехать сюда ночью или, в крайнем случае — к утру. Они где-то недалеко, видимо, остановились у Калдыгайты. Отсюда верст двадцать.

После ужина Жоламанов обошел дозорных. Потом, не раздеваясь, лег, а в полночь снова вышел на улицу и долга вслушивался в ночные шорохи.

Первая ночь прошла спокойно.

Сальмен проснулся от испуга. Он говорил во сне, но о чем — забыл. Юноша-джигит, спавший рядом, уже надел шаровары и, кряхтя, натягивал сапоги.

— Я что-то говорил во сне? — спросил Сальмен.

— Вы много говорили, Сальмен-ага. Кого-то очень звали на митинг. А сейчас сказали: «Хаким, давай и мы сходим туда!»

Сальмен снова закрыл глаза, но уснуть не смог. Он вспомнил заботы долгого похода, волнения вчерашнего дня, события в Уральске. Перед глазами пролетели беспокойные дни весны, беспорядочные выстрелы, бешеный топот коней, на широких улицах конные казаки в черных папахах… Даже открыв глаза, он не сразу отвлекся от нахлынувших видений.

«Хаким, давай и мы сходим! Где я говорил так? Ах, да, в Уральске, в тот день, когда большевики открыли съезд и приходил маленький чернявый джигит… гимназист, приятель Хакима. А вспомнилось, наверное, оттого, что встретил вчера его брата».

Он начал яростно тереть лоб, стараясь избавиться от тяжелых воспоминаний.

«Здесь Нурум, певец, здесь красавица Мукарама. Джигиты, добродушные сыны степей, молодые казахи, смелые повстанцы. Неужели они все обречены? Неужели их ждет холодная земля? За что? За какую вину? За то, что они хотят свободы?..»

— Буди джигитов! — приказал он юноше.

Каждое утро он говорил так, поднимая молодых офицеров.

— Джигиты уже одеваются, Сальмен-ага. Какой будет приказ насчет завтрака?

Юноша не был ни слугой, ни адъютантом Сальмена, но в походе незаметно прислуживал ему, на стоянках ухаживал за его конем, перед дорогой седлал. Когда Азмуратов отправил Сальмена в разведку, юноша хотел поехать вместе, но старшина не разрешил. Здесь, в овраге Ащисай, он устроился рядом с Сальменом. Ни Сальмен, ни юноша не были опытными вояками. Один из них после Уральского реального училища, побывав летом в родном ауле, устроился писарем-интендантом в юнкерской школе Уила. Человек способный, предприимчивый, он вскоре получил чин младшего офицера. А юноша, которому едва исполнилось семнадцать, окончил четырехгодичную русско-казахскую школу в Кзыл-Куге и только что поступил в кадетский корпус. Звали его Жанкожа.

Жанкожа терпеливо ждал распоряжений Сальмена, но тот лишь махнул рукой и вышел на улицу. Юноша не догадывался, что офицера что-то тревожит. Через минуту Жанкожа тоже выскочил на улицу, огляделся вокруг. Сальмена не было. Навстречу юноше показался какой-то незнакомый офицер с обвязанной головой и сердито приказал:

— Позови Аманбаева, живо! Командир требует.

Жанкожа знал, что офицер с обвязанной головой прискакал в Уил с секретным донесением.

— Сальмен-ага только что вышел, а куда — не знаю, — невнятно проговорил Жанкожа.

— Хоть под землей разыщи его! — гаркнул офицер.

Жанкожа, не смея возразить, быстро обошел все четыре дома, где остановился отряд, но Сальмена нигде не было. Жанкожа, робея, отправился к Азмуратову. «Сердитый офицер теперь обругает и Сальмена-ага…» Но в доме оказался один Азмуратов, он стоял у окна и пил из стакана чай.