Валерий Воскобойников - Братья - Кирилл и Мефодий

В трудный момент он помог укрепиться на престоле Льву Пятому, и тот приблизил Михаила к себе.

Лев Пятый был жесток. Ежедневно в ямы за городом бросали десятки казненных жителей. Недовольные жестокостями стали готовить заговор. Возглавить переворот они предложили Михаилу. Михаил согласился.

23 декабря 820 года, за день до большого праздника — рождества, заговор был раскрыт. Михаил схвачен.

Император приказал немедленно сжечь бывшего друга, неудачливого заговорщика, в бронзовой скульптуре быка на площади.

На площадь привезли уже дрова, но царица попросила мужа отсрочить казнь.

— Даже злейших врагов не убивают во время праздников, — уговаривала она, — это грех.

Император согласился. Он повелел сжечь Михаила наутро после праздника.

Михаила заковали в цепи, увели в дворцовое подземелье.

Вечером за час до праздничной церковной службы друзья Михаила переоделись певчими и проникли в дворцовую церковь. У каждого под одеждой был спрятан кинжал.

Началось торжественное богослужение. Телохранители стояли вдали от царской семьи. И тут неожиданно «певчие» бросились к императору, в одно мгновение закололи его кинжалами. Ошеломленные телохранители в страхе прижимались к стене. Восставшие не теряя времени кинулись в подземелье, вытащили оттуда закованного в цепи Михаила, привели его в храм и немедленно короновали.

— Мы слушаем твое первое императорское повеление, приказывай! — сказали друзья, падая на колени перед новым царем.

— Снимите с меня цепи, — ответил император.

Это было его первым повелением.

Таких приказов не отдавал еще ни один император в истории.

Лишь девять лет царствовал Михаил. После его смерти в октябре 829 года императором стал сын Михаила Феофил — двадцативосьмилетний образованный человек, воспитанник Иоанна Грамматика. В свободное от войн и государственных дел время Феофил сочинял церковные гимны.

Отец его, воин-стратиот Михаил, вышел из Амория. Там жили бабка и дед Феофила.

Теперь на месте знаменитого города из кирпичных обломков прорастала сорная трава. И не было отважного воина, полуграмотного царя Михаила, не было мудрого Феофила, династию продолжал юный пьяница, капризный и вздорный Михаил Третий.

Говорили, что некоторые отважные монахи взбирались на снежные вершины этой малоазиатской горы.

Лицо им обжигало жестокое солнце, яркий снег ослеплял глаза, но если прикрыть лицо и глаза ладонью, то можно, увидеть в дальней шири Черное море и Босфор с окаймляющими его холмами. А сразу за проливом — главу Софии, всю Пропонтиду можно увидеть с синеющими фракийскими берегами, с ее островами, узкими заливчиками. На востоке лежат под горой зеленые равнины Галатии, Мизии, Вифинии, на юге — серые горные цепи Фригии, а на севере, прямо под горой, плещут, отражают солнце три озера, окруженные рощами. Светлая, сияющая, праздничная гора Олимп.

И не зря любили селиться пришлые люди именно здесь. В рощах, у озер и горных речек жили они в одиночку и маленькими монастырями.

Не зря и Мефодий выбрал для жизни именно это место, когда решил бросить службу стратига.

Прямодушный человек был Мефодий. И когда ему было велено усмирить восстание славян в соседней области, он отказался. Варда удвоил налог с тех славянских поселенцев, их восстание Мефодий считал справедливым.

Сейчас жил он в крохотном монастыре, домов в десять. Каждый здесь кормил себя сам, работал на винограднике, разводил овощи, никто не мешал другому размышлять о мире и о своем месте в этой жизни.

А потом и Константин к нему приехал.

Братья не виделись четырнадцать лет, всю взрослую жизнь.

И показалось Константину в первый момент, что он отца своего встретил, так Мефодий был на него похож. Такой же высокий крепкий, с добрым лицом и веселыми глазами.

Рассказали они друг другу о том, кто как раньше жил, о своих прошлых печалях.

Иной бы удивился, слушая жалобы братьев. Не понял бы, чего же все-таки хотели они, если от богатства да славы отворачивались.

Но братья хорошо понимали друг друга. Обоим независимость была дороже богатства и славы.

И почувствовал Константин уже в первый тот день, что ближе, роднее, чем старший брат, нет у него человека.

А Мефодий то же самое подумал о младшем брате.

Выходил рано утром Константин из хижины, а кругом прохладные рощи, да в небе сияющая вершина Олимпа. На узкой, отвоеванной от рощи полосе огород. Сверкают листья брильянтовыми каплями росы, горный ручей перекатывает камни. Иногда дикий зверь выскочит из чащи, замрет, уставится в удивлении на человека, поймет, что опасности нет, и тихо отойдет назад за дерево.