Всеволод Соловьев - Изгнанник

Капитолина Ивановна отправилась в сад и занялась варкой варенья. Но и Машка, и Лукерья замечали, что. барыне как-то не по себе — рассеянна она, задумывается, сидит — смотрит на таз с вареньем, а губами нет-нет да и зашепчет что-то.

Вот уже полдень, вот уже второй час, а Сидор не возвращается. Капитолина Ивановна то и дело посылает Машку узнать в дворницкую и каждый раз получает ответ, что она пуста.

— Так и есть! Зашел в кабак, нагрузился!.. Вот плюгавый старикашка — и послать-то никуда нельзя… Да еще ну как растерял письма?

— Прикажите, сударыня, ягоды сыпать? — спрашивает Лукерья.

— Э, да чтоб тебя и с ягодами!.. Капитолина Ивановна совсем начинает сердиться.

— Машка, беги, смотри — вернулся ли Сидор?

Машка бежит и тотчас же возвращается.

— Вернулся, сударыня…

— Так что же он не идет?

— Не может…

— Как не может? Отчего не может?

— Стоит и ругается… Я ему говорю, иди, дедушка, барыня зовет! А он мне, не могу, говорит, картуз потерял дорогой, не могу идти к барыне…

— Тьфу ты пропасть, нужен мне его картуз!.. Пьян он?

— Совсем-с, еле на ногах — держится! — не без удовольствия отвечает Машка, предчувствуя интересную сцену.

— Зови его, мерзавца! Тащи его силой, чтобы сейчас был здесь!

Машка исчезает. Проходит несколько минут. Наконец неподалеку от беседки, в которой варится варенье, раздаются голоса — тоненький голосок Машки и хриплое ворчанье Сидора. Вот он появляется, действительно еле держась на ногах, останавливается перед Капитолиной Ивановной и клюет носом.

— Хорош! — презрительно произносит она. — Снес письма?

— Шапку потерял! — отвечает он.

— И поделом тебе, негодный пьянчуга! Что я тебе говорила, чтобы ты не смел в кабак заходить?! «Не зайду с барским поручением». Что же это ты за человек после этого! Никакого стыда в тебе!.. Отвечай, снес письма?

— Шапку потерял! — упорно говорит Сидор, усаживаясь на песок, скрестив ноги, и невинно смотрит на Капитолину Ивановну.

— Уведите его! — приказывает она Лукерье и Машке. Они его не без труда поднимают и тащут от беседки.

Он не упирается и только повторяет:

— Шапку потерял!.. Чер-р-рти!..

Лукерья и Машка, закрываясь рукой, чтобы барыня не заметила, фыркают от сдерживаемого смеха.

Еще с полчаса продолжается волнение Капитолины Ивановны. Она ходит по садовым дорожкам своей медленной, перевалистой походкой, вся красная.

«Растерял письма, негодный пьянчуга! — время от времени повторяет она. — Того и жди растерял!»

Но вот из-за кустов сирени в глубине садика показывается фигура Порфирия Яковлевича. Капитолина Ивановна радостно идет ему навстречу.

— Получил письмо? — издали кричит она ему.

— Как же, матушка, как же, затем и поспешил… Что такое приключилось?

— Ничего не приключилось, здравствуйте… А уж я так боялась, что этот негодный Сидор вам письмо не доставил. Сейчас только вернулся пьян-пьянехонек.

— Это, видно, он на обратном пути. А ко мне пришел трезвый, только крик на всю улицу поднял — я думал уж и невесть что такое у вас. Да что же, матушка, зачем я вам нынче надобен?..

— Ах, отвяжись, отец мой, потерпи малость, что за любопытство!.. Отдохни вот в беседке… там тень — прохладно… А я пойду велю обедом поторопиться… подойдет Анна Алексеевна… Ботвинья у меня нынче, белорыбица такая, пальчики оближешь…

На лице Порфирия Яковлевича изображается удовольствие, и он уходит в беседку, где действительно прохладно, где пахнет горячим вареньем и жужжат осы.

Скоро является Анна Алексеевна, но и ей хозяйка не объясняет причины письменного зова. Скоро она приглашает гостей в столовую, где уже приготовлена закуска и большая миска с зеленью и льдом, да кувшин пенистого душистого кваса для приготовления ботвиньи. Вот Машка вносит блюдо с жирной и белой, как снег, белорыбицей. Порфирий Яковлевич даже облизывается от предвкушаемого удовольствия.

Обед проходит довольно молчаливо, все трое едят с большим аппетитом, изредка затрагивая специальные и тонкие вопросы кулинарного искусства. После обеда подается душистый черный кофе и несколько маленьких граненых графинчиков с наливками.

— Несите-ка вы кофе и наливки в гостиную на круглый стол! — приказывает Капитолина Ивановна Лукерье и Машке. — Там нам будет лучше поговорить о деле… — объясняет она гостям.

Их любопытство, доведенное почти до нуля во время вкусного обеда, внезапно поднимается сразу на тридцать градусов, и им даже становится жарко от этого любопытства.