Морис Юлет - Ричард Львиное Сердце

Генрих больше отца мечтал о миродержавии: оно было его болезнью, навязчивой мыслью, из-за него он не знал развлечений, забывал еду. От матери он получил Бургундию, от дальнего родственника — Швабию, от Констанцы — Неаполь и Сицилию. К нему переходили владения гвельфов, усмиренных даже в их северном гнезде. Их главарь, грозный Генрих Лев, женатый на сестре Ричарда, окончил свои дни ограбленный, в тиши уединения; сын его Оттон притаился в Аквитании, в землях дяди. Генриху уже платили дань маврские шейхи Африки и сам византийский император. Наконец, он провозгласил достоинство римско-немецкого императора наследственным достоянием Гогенштауфенов, попирая ногами вековечное избирательное право тевтонов. Последним деянием скороспелого миродержца было снаряжение в крестовый поход с целью захватить весь Восток. Но тут, в Мессине, он внезапно умер от заразы вместе со своей Констанцей (в 1197 г.).

Дьявольское честолюбие и такая же жадность делали Генриха ревностным союзником Филиппа Августа в злодейских замыслах против Ричарда. Он мечтал, как хорошо было бы, если бы это бешеное Львиное Сердце затрепетало в руках нового Карла Великого! Ведь его можно бы было продать за ленную присягу, которой добивался же Генрих от Комнинов, и за английское золото, которое до сих пор шло на «воспитание волчонков» (гвельфов), а теперь двинуло бы всех немцев на завоевание Азии. А как напиталось бы мстительное сердце Грозного, надругавшись над героем эпохи и над злейшим врагом Гогенштауфенов, этим родичем и, с гибелью Генриха Льва, главарем ненавистных гвельфов и итальянских норманнов! Мало того. В данном случае злодеяние могло доставить ещё славу защитника справедливости [143]. Общественное мнение в Европе было возмущено слухами о предательствах всеобщего обидчика-забияки. Епископ бовэский, возвращаясь из Сирии через Германию, кричал всюду, что Ричард отравил герцога бургундского и направил кинжал ассасина в сердце Монферрата. Да что! Он чуть не омусульманился: этот изверг продал христианство своему другу Саладину и выслал ассасинов во Францию. Филипп II завел тогда у себя телохранителей-дубинщиков. Мудрено ли, что между ним и Генрихом уже в конце 1191 года состоялся тайный договор, смысл которого обнаруживался в приказе императора своим прибрежным вассалам присматривать за богомольцами из святой земли.

Первым поприщем злодеяния должна была послужить Австрия. Адриатика — на пути из Палестины во Францию — и бури да морские разбойники часто загоняли туда суденышки богомольцев. А австрийским герцогом был не кто другой, как Леопольд, в лице которого так жестоко были оскорблены Ричардом и личные кровные чувства, и честь всей немецкой нации. Его ничтожный, но великий в своем углу, вассал Мейнгард Горицкий всё мечтал, как бы угодить своему сюзерену, и поджидал, не пошлет ли Бог горному ворону кусочка сыру. Пользуясь «береговым правом», он уже давно питался понемногу приношениями купцов, попадавших в его сети. По их примеру, и Ричард, назвавшись уже купцом Гюгом, послал своему пауку перстенек: он не опасался, что его узнают в таком дереодеванье и с внезапно поседевшими волосами. Но перстенек с рубином в триста безантов (целое состояние по тому времени) навел Мейнгарда на счастливую мысль. Он прислал мнимому купцу разные любезности, обещая назавтра посетить его лично.

Тут уж и доверчивый Ричард смекнул: он ночью ускакал только с рыцарем Эстаном и пажом, знавшим по-немецки. Неизвестно почему маленькая дружина направилась не на северо-запад, а на северо-восток, на Вену, то есть прямо в лапы Леопольда. Её опередил гонец Мейнгарда, пославшего цедулку к своему брату Энгельберту Лайбахскому. Вслед за ним в Лайбахе, в одном кабачке, расположились подкрепиться проезжие, дня три почти не евшие. Энгельберт послал на разведку служившего у него старого норманнского воина. Норманн узнал своего бывшего герцога, пал ему в ноги и тайком снабдил его и его спутников свежими конями. Беглецы доскакали до Вены и остановились в избушке у её стен, томимые усталостью. Паж пошел в город за харчами. Болтовня юноши, хваставшегося даже рыцарской перчаткой богатыря, да иностранные деньги выдали тайну: пажа схватили, пытали — и отряд воинов схватил Ричарда ночью, во сне, 20 декабря. Гордый король отдал меч только самому герцогу Леопольду.

1193 год застал Ричарда пленником австрияка в Дюренштейне (теперь Кремс) — крепости у Дуная, имевшей вид орлиного гнезда на дикой, уединенной высоте, окруженной скалами, как природными валами. Там и сейчас показывают развалины его кельи. Леопольд тотчас уведомил своего императора, а тот поздравил Филиппа II. Филипп умолял не выпускать красного зверя. А зверь был уже в руках Генриха VI: Леопольд продал его ему за 50 тысяч марок, «как быка или осла», выражаясь словами самого Ричарда. С апреля Львиное Сердце был погребен для света в знаменитом Трифельсе, имперском замке, воздвигнутом Барбароссой по-новому, из могучих квадратных камней. Там, на поднебесной высоте Пфальцского хребта, среди восхитительных видов и теперь можно видеть развалины этой святыни средневековья, где часто пребывал Барбаросса, где цистерцианцы хранили маститые знаки королевского достоинства Германии.