Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

И огненный вал снова поднялся из-за горизонта.

…Она ушла под утро, когда в окне уже начался розово-серый московский рассвет. Легко поцеловав его в губы, сказала:

— Я теперь работаю через трое суток. На всякий случай на столе под вазой с цветами мой домашний телефон.

— Я позвоню завтра! — мгновенно отозвался он.— Нет, сегодня вечером!

…Жизнь американского журналиста Жозефа Рафта в России странным образом раздвоилась. Ему организовывали встречи с людьми, которых вроде бы он сам выбрал — для получения материала о Юрии Андропове (хотя Рафт, предварительно оговаривая поездку в Советский Союз еще в Штатах, в русском посольстве, называл только профессии персоналий, с которыми намеревался встретиться, или их социально-политический статус). Он прилежно, профессионально, не теряя аналитического журналистского интереса к предмету исследования, делал свое дело. Но главным, всепоглощающим стало другое: Лиза, встречи с ней.

На следующий день после их первой ночи, вернувшись из утомительной поездки в Ясную Поляну, перегруженный впечатлениями (особенно поразило Жозефа какое-то мистическое величие аскетической могилы великого русского писателя), он, уже в десять часов вечера, позвонил Лизе:

— Хочу тебя видеть немедленно, сейчас!

— Ты знаешь центр Москвы? — прозвучал в трубке ее голос.— Что-нибудь метров за триста — четыреста от отеля «Националь»?

— Да! Конечно! Большой театр. Красная площадь, памятник Юрию Долгорукому…

— Долгорукий годится,— перебила Лиза.— Жди меня у этого идиотского жеребца с Юрой на хребте…— возникла пауза, наверно, она взглянула на часы,— минут через сорок — сорок пять.— И Лиза положила трубку.

Возле памятника основателю Москвы Жозеф был гораздо раньше и мучился сомнениями: а вдруг это розыгрыш, шутка и она не придет?

Американец не обратил внимания на то, как у кафе на углу остановился замызганный красный «Москвич», скрипнув тормозами,— водитель спешил.

Лиза взяла его под руку, прошептала в ухо, прикоснувшись губами:

— Поехали! Тут запрещена стоянка, как бы менты не засекли.

Они очутились в «Москвиче», на переднем сиденье. И Лиза привезла его к себе, в довольно убогую двухкомнатную квартиру в Тушино. Рафту показалась она несколько странной: казенная обстановка, голые стены, в комнатах не ощущалось присутствия женщины, хозяйки.

— Не обращай внимания на жалкий вид моей берлоги,— сказала Лиза.— Разошлась с мужем, теперь больше живу у родителей, в Измайлово. А тут…— Она не договорила,— Ты хочешь есть?

— Совсем немного. Лучше чего-нибудь выпить.

— О'кей, мой милый. Сейчас сообразим. Иди в спальню, отдыхай. Там телевизор, телефон, если тебе надо кому-нибудь звонить.

В спальне была широкая тахта, застеленная чистым бельем и накрытая тонким мягким одеялом,— Лиза все приготовила для их свидания. Телевизор на маленьком столе, телефон возле тахты на паркетном полу.

Жозеф снял пиджак и ботинки, упал на тахту животом вниз, зарылся лицом в мягкую подушку, хранившую запах ее духов,— и ощущение полного, оглушительного счастья поглотило его.

Жизнь спрессовалась, усложнилась, приобрела новые измерения, в каждый день вмещалась масса событий, приходилось экономить каждый час,— чтобы как можно больше оставалось времени для их встреч.

Тем не менее основное дело, ради которого он приехал в Россию, успешно подвигалось, интересный, порой противоречивый материал о Юрии Андропове накапливался.

…Директор Научно-исследовательского института США и Канады при ЦК КПСС Аркадий Григорьевич Аратов говорил американскому журналисту во время их встреч:

— Я давно знаю Юрия Владимировича, работал у него консультантом в шестидесятые годы, когда он возглавлял в ЦК партии международный отдел, занимающийся исключительно социалистическими странами. И в дальнейшем мы с ним не теряли контактов, вплоть до сегодняшних дней. Позвольте, я прежде всего скажу несколько слов о товарище Андропове — дипломатическом работнике. Именно в этой сфере политической деятельности я с ним работал и продолжаю работать, уже по линии возглавляемого мною института. Так вот… Юрий Владимирович глубокий аналитик, я бы сказал, с философским уклоном. При этом он понимает всю сложность и значение для сохранения мира на планете сотрудничества… нет, надо уточнить: углубление и наращивание сотрудничества между двумя сверхдержавами — Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки. Скажу больше: он политик западной ориентации, то есть понимает, что мир, и в первую очередь западные страны, идет к интеграции.