Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

— А как же разница идеологий? — перебил Рафт.— Классовая борьба?

Академик поморщился:

— Полноте, мой друг. Давайте догмы оставим кабинетным ученым. Пусть себе занимаются в своих теоретических трудах и идеологическими проблемами, и классовой борьбой. Кстати, не удивляйтесь, пожалуйста, если в какой-нибудь статье или интервью товарища Андропова вы прочитаете и о классовой борьбе, и о приверженности марксистско-ленинской идеологии. Дань времени, учет политических взглядов окружения, то бишь наших вождей.

Жозеф Рафт не верил своим ушам…

— Да, да, мой друг! Мир идет к объединению, и Юрий Владимирович понимает это. Он на десятилетие, если не больше, видит перспективу и определяет цели. Конечно, ему приходится считаться с состоянием умов и руководства нашей страны, и всего общества. При этом он сторонник эволюционного развития на пути сближения наших стран — не торопясь, осторожно, всесторонне осмысливая каждый шаг, никаких резких движений…

— Простите! — перебил недоумевающий американец.— Но, по крайней мере, до последнего времени во всем, что говорил (надо уточнить: говорил очень редко) и что делал господин Андропов, невозможно найти подтверждения ваших слов. Во всяком случае, то, что мне известно…— Жозеф Рафт развел руками.

На этот раз Аркадий Григорьевич улыбнулся:

— Не обижайтесь, но вы очень мало знаете. Я вам изложил взгляды Юрия Владимировича, известные мне из наших приватных бесед. А практические дела… Погодите, давайте немного потерпим,— Академик снова улыбнулся, теперь загадочно.— Думаю, мы с вами скоро будем свидетелями и практических шагов нашей страны в обозначенном мною направлении.

Жозеф заметил, что Ник Воеводин, которого в своих дневниковых записях он стал шутливо называть «своей тенью», слушает откровения Аратова напряженно и с плохо скрываемым недоумением.

Валерий Яворский переводил словообильного академика, как всегда, бесстрастно и пунктуально.

— Что же касается практической деятельности Юрия Владимировича в качестве дипломата,— продолжал Аркадий Григорьевич,— давайте вернемся в дальнее прошлое… Впрочем, не такое уж и далекое. Я говорю о трагических событиях в Венгрии в пятьдесят шестом году. Итак, во время антисоветского мятежа в Будапеште Андропов занимает пост посла нашей страны в республике. Вы, конечно, хорошо знаете об этих событиях. Есть фундаментальные труды так называемых западных советологов о венгерской контрреволюции, в которых товарищ Андропов является чуть ли не инициатором ввода в Венгрию советских войск и организатором подавления мятежа. Так вот, мой молодой американский друг… Кстати, если у вас найдется время, я распоряжусь, чтобы для вас в архивах подняли соответствующие документы. Вот, звоните.— Академик протянул Рафту визитную карточку.— Познакомитесь с «венгерским синдромом» по первоисточникам…

— Благодарю,— перебил американский журналист,— я постараюсь выкроить время и воспользоваться вашим предложением.

На самое короткое мгновение лицо Аркадия Григорьевича стало сумрачным — похоже, он такого ответа не ожидал.

— Словом, во взорвавшейся Венгрии советский посол Андропов стремился только к одному: не дать пролиться крови. Ведь если бы не были введены войска, в стране началась бы гражданская война. Она, по существу, и начиналась уже. А что это такое, мы, русские, знаем на собственном опыте. Но Россия велика, Венгрия маленькая страна. Да эти темпераментные мадьяры попросту перебили бы друг друга! Это во-первых. А во-вторых… кто в современной Венгрии отец либеральных экономических реформ? Янош Кадар! А ведь тогда, в ноябре пятьдесят шестого года, жизнь Кадара висела на волоске. По существу, Юрий Владимирович спас его, на несколько дней укрыв в своем посольстве. Он уже тогда разглядел в этом политическом деятеле прогрессивного реформатора. А потом, когда страсти улеглись, он всячески способствовал Яношу Кадару, помогая ему занять пост главы государства. Таковы факты, господин Рафт.

— Интересные факты. И я буду вам чрезвычайно благодарен, если вы представите мне возможность по архивным документам убедиться в них.

— Звоните — договоримся,— быстро, несколько суетливо откликнулся академик.— Пожалуй, главную тему мы исчерпали.

— Я вам чрезвычайно признателен, господин Аратов, за то, что вы нашли время встретиться со мной,— любезно сказал Жозеф, одновременно думая с замиранием сердца: «Еще целых полтора часа! Я даже успею заскочить в отель, переодеться. От «Националя» до памятника Пушкину — рукой подать».