Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Обращаясь с великаном Бонаром во всех мелочах с уважением, которого заслуживал местный царь, он стал возить его по стране, позволяя ему увидеть, сколько добра римское правление принесло в Британию: оживленные рудники, где шла добыча свинца, серебра и прочих руд; плавильня, где из руд извлекали металл, процветающие лавки ремесленников, богатая жизнь землевладельцев на Их крупных сельскохозяйственных виллах, где взращивались все виды продуктов для их собственного потребления, для продажи в городах и на экспорт в процветающей торговле между Британией и остальной империей.

В конце концов предводитель пиктов, на ум и дальновидность которого и рассчитывал Константин, понял преимущества мирного договора над казнью. Как только договор был подписан, Константин в знак доброй воли сам лишь с горсткой телохранителей поехал на север, чтобы официально утвердить Бонара подчиненным Риму правителем самой северной его окраины — точно так же, как Тиридат являлся правителем юго-восточной.

На эти очень утомительные дела ушла большая часть зимы, поэтому Константин некоторое время побыл у Бонара, предаваясь радостям охоты и пиров и обучая пиктов умению владеть новым оружием, которым снабдил их Рим. Едва он закончил это приятное для него дело, как от Эвмения прибыло срочное письмо.

Эвмений быстро поднялся, чтобы встретить Константина, который сразу же прошел в комнату больного прямо в своих грязных сапогах, остановившись, только чтобы сбросить с плеч тяжелый плащ. Ему оказалось достаточно беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что Эвмений не ошибся, срочно вызвав его сюда. Восковая бледность на щеках Констанция, неглубокое учащенное дыхание, озабоченные лица собравшихся вокруг его ложа людей — все свидетельствовало о том, что император Запада при смерти.

— Слава Юпитеру, что ты здесь, — приглушенно проговорил пухленький секретарь, так как больной в это время спал. — У августа случился внезапный и сильный приступ. Думаю, у него внутреннее кровоизлияние.

— Значит, нет никакой надежды?

— Только чудо могло бы спасти его. Священники молятся за него.

Тут Константин впервые заметил, что один из стоящих около постели носит над мантией вышитый далматик и высокий головной убор, какие он видел у предводителей христиан в Антиохии. Эвмений проследил за его взглядом и сказал:

— Это Эборий, епископ Эборака. Его твой отец попросил к себе.

— Христианин! — Слово прозвучало громче, чем на то рассчитывал Константин, и он заметил, что Эборий обернулся.

— Ты ведь знал, что твой отец сочувствует христианам, — сказал Эвмений.

— Разумеется. А Юпитеру Капитолийскому принесли положенные жертвы?

— И ему, и Митре.

— Флавий! — позвал отец.

— Да, отец. — Константин подошел к постели и взял его бескровную руку, лежащую на подушке.

— Слава Богу, что ты здесь. Я боялся…

— С тобой все будет хорошо, отец. Эвмений говорит…

— Вы оба слишком честны, чтобы уметь изображать из себя лгунов. — Констанций слабо улыбнулся. — Я умираю. Я знал, что так и будет после первого приступа; потому-то я и вызвал тебя из Никомедии. Как на севере? Порядок?

— Граница в безопасности, отец. Я уверен, что Бонар сдержит свое слово.

— Тогда мне можно умереть спокойно: я все передаю тебе в полном порядке. Да, вот еще что…

— Слушаю, отец.

— Насчет Аскарика и Регаиса в Галлии будь настороже. Я не доверяю им полностью.

— Ладно, — пообещал Константин. — Теперь тебе надо бы отдохнуть.

— Многое надо сказать тебе, а времени слишком мало. Позаботься о Феодоре и детях.

— Я буду оберегать их, как берег бы Криспа.

— Жаль, что я так и не смог повидаться с внуком.

— Он похож на тебя, отец.

— Когда снова увидишь мать, заверь ее в моей преданности. И не доверяй Максимиану и Максенцию — они хитростью попытаются лишить тебя твоего права первородства. Также опасайся и Галерия: ему бы хотелось стать единоличным монархом. Да ты уж об этом знаешь.

— Знаю, отец.

— У тебя есть мудрые советники в лице Эвмения, Крока и Дация, а также в лице моего доброго друга Эбория. К его людям относись по-доброму: на них можно положиться, и они никому не причинят вреда.

Глаза у Констанция закрылись, и на мгновение Константину показалось, что отец испустил дух; но тут он увидел, что широкая грудь хоть и слабо, но все еще дышит, и понял, что император снова впал в бессознательное состояние. Когда Эвмений тихо позвал его по имени, он повернулся и пошел за секретарем из комнаты, затем по коридору в его собственные апартаменты.