Френк Слотер - Чудо пылающего креста

— Но ведь это как раз то, что мне и нужно! — вскричал Константин. Но тут его кольнуло какое-то предчувствие, и он с тревогой спросил: — А почему после первого письма отец так быстро прислал второе?

— По сведениям Дация, он ссылался на болезнь.

— Что за болезнь? — быстро спросил Константин.

— Констанций не сообщал подробностей, но я надеюсь через несколько дней получить письмо с дополнительной информацией.

— А может, это просто уловка, чтобы заставить императора Галерия отпустить меня?

— Сомневаюсь. Твой отец честен и редко прибегает к притворству, даже в таком важном деле, как это. Я полагаю, что он действительно болен и хочет, чтобы во время экспедиции в Британию ты был с ним.

— Я ни о каком таком походе ничего не слыхал, — признался Константин.

— В последнем письме твой отец упоминал еще об одной кампании, — сказала Елена, стоя в дверях с Криспом, напоминавшим своим видом белого медвежонка в махровом полотенце, драпирующемся вокруг него наподобие тоги — церемониальной верхней одежды, редко встречающейся на Востоке, а в Риме теперь надеваемой знатью только во время событий государственного значения, — Максимиану и Максенцию он не доверяет, а поэтому заключил договора о мире с двумя германскими вождями. Кажется, их зовут Аскарик и Регаис. Как только он подавит небольшое восстание пиктов в Британии, он хочет перенести свою столицу в Медиолан, — Она повернулась к Марию: — Ты, кажется, сказал, что Констанций болен. Я не ослышалась?

— Так он писал в письме, которое Галерий получил вчера вечером. Он хочет, чтобы Константин был рядом.

— Если бы Констанций не был болен, он бы об этом не просил, — Елена быстро повернулась к сыну. — Ты ему нужен, Константин. Немедленно поезжай к нему. Сегодня же.

— Если я уеду без приказа начальства, Галерий может настоять, чтобы меня убили на месте, — напомнил ей Константин.

— Да ведь он ни за что не отпустит тебя в Галлию. С больным-то отцом.

— А у меня сведения, что Галерий намерен отпустить Константина, — вмешался Марий. — Или, по крайней мере, позволить ему выехать из города.

Всем было понятно, какой смысл таился в этих словах Мария, поэтому в объяснении никто не нуждался. До Галлии далеко, и почти везде на пути мог поджидать убийца.

Едва на следующий день после полудня Константин успел соскочить с лошади на огороженной территории для военных позади дворца в Никомедии, как появился посланец императора Галерия.

— Трибуну Константину приказано немедленно явиться к августу Галерию, — сказал он.

Когда за несколько месяцев до этого Константин уезжал из Никомедии в Салоны, Галерий выглядел мускулистым, подтянутым, в хорошей бойцовской форме. Но уже роль императора — заметил Константин, когда салютовал августу Востока в том же зале для аудиенций, где он так часто стоял рядом с Диоклетианом, — наложила свой отпечаток на носителя пурпурной мантии и жемчужной диадемы. Галерий заметно раздался в талии, а холодные глаза, прежде всегда глядевшие по-орлиному из-под нависающих век, теперь стали тусклыми и невыразительными и под ними вздулись мешки.

— Ты быстро подчиняешься приказам, трибун Константин, и это делает тебе честь, — проговорил император с ноткой даже если и притворной, но все же очень похожей на нотку теплоты, которую Константин впервые услышал в его скрипучем голосе. — В каком состоянии здоровья ты оставил моего тестя в Салонах?

— Оно с каждым днем все лучше, август, может, потому, что он счастлив.

— Ну да, ведь у него есть теперь его драгоценная капуста. — Казалось, Галерий не обратил внимания на то, что Константин адресовался к нему только как к августу, не употребив титула «доминус», с которым он всегда обращался к Диоклетиану. — Как поживает твоя мать?

— Очень хорошо.

— А твой сын?

— Ждет, когда ему исполнится семнадцать, август, и начнется его военное обучение.

— Сколько же ему сейчас? — с удивлением спросил Галерий.

— Почти одиннадцать, и он отлично развит для своего возраста.

К Галерию на какое-то мгновение вернулся его прежний орлиный взгляд, и Константин с уверенностью мог сказать, какая в нем читается мысль: Констанций и сам он как бельмо на глазу, а тут подрастает еще один из той же семейки.

— Я полагаю, главнокомандующий Лициний позавчера передал тебе новое распоряжение.

— Так точно, август.

— Нам очень нужен человек на Востоке, который знал бы этот регион, а поскольку ты побывал там однажды проездом из Александрии на Евфрат, то мало кто должен знать его лучше, чем ты, — Говорящему неприятно было вспоминать обстоятельства, сопутствующие этой поездке, и челюсть его напряглась. — К сожалению, мы не воспользуемся твоим опытом.