Френк Слотер - Чудо пылающего креста

— Но мы с тобою не спали вместе в одной постели с тех пор, как я приехал в Рим. Все ночи ты пропадала на приемах и обедах и только на рассвете возвращалась домой.

— Тогда, наверное, мне рассказал об этом кто-то из слуг.

— Ты лжешь, Фауста. Почему?

К полному его удивлению, ее глаза налились слезами. Он позабыл, как легко она притворялась плачущей, поэтому ему и в голову не пришло, что, когда Фауста бросилась ему на руки, слезы эти не были настоящими.

— Меня до боли оскорбило то, что ты хочешь принять такое решение — лишить наследства собственных детей, не сказав об этом своей жене. — Она горько зарыдала, — И это после того, как я пожертвовала своей красотой, рожая тебе детей, которых ты хотел иметь. Что я сделала, чтобы заслужить такое обращение?

Константин, хотя еще наполовину убежденный, что она неспроста разыгрывает драматическую сцену, как это частенько делала и раньше, инстинктивно обнял ее и привлек к себе. И тут же почувствовал знакомый прилив желания, трепет восторга, сладость которого уже почти позабылась в тисках неотложных государственных дел.

Давно уже, подумал он, не были они так близко вместе. Фауста прильнула к нему, больше не всхлипывая, и Константин почувствовал растущую в сердце великую нежность, отметающую, хотя бы на миг, его подозрение, что она лишь разыгрывает роль. И, взволнованный ее неожиданной лаской, он совсем позабыл, что Фауста не ответила на вопрос, откуда она узнала о его секретном намерении провозгласить в заключительный день Виценналии цезаря Криспа августом Запада.

Не имея теперь помощника, на которого можно было бы опереться — как он предполагал опереться на Криспа, — Константин оказался вынужден на несколько месяцев задержаться в Риме, чтобы наладить там кое-какие дела. Одно из них касалось строительства, согласно его приказу, нескольких новых церквей, на которое он уже выделил средства. Предстоял еще ряд совещаний с управляющими двух западных префектур и нескольких провинций — нужно было убедиться, что эти люди способны разделить с ним ответственность за империю.

Хотя Пола и Истрия находились всего лишь в нескольких днях пути верхом, а морем с восточного берега Италии и того меньше, Константин не получал известий от Дация о том, как удается его попытка узнать у Криспа имена его бывших сообщников. Затем однажды утром во время проведения им повседневной аудиенции для послов, правительственных чиновников и других ответственных лиц, пришедших с делами, требующими внимания императора, он уловил внезапное беспокойство за стенами приемного зала. И вскоре туда ворвался капитан имперской гвардии.

— Совершено покушение на жизнь императрицы, доминус! — прокричал он. — Убийца у нас под стражей!

Константин бросился из палаты в личные покои Фаусты, где творился страшный переполох: кричали женщины, бегали слуги и солдаты. Сама Фауста, как он быстро установил, не пострадала, но пребывала в истерике, и ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоить ее и заставить выпить маковую настойку, приготовленную придворным врачом. Когда жена успокоилась, он ушел из ее комнаты и вызвал к себе начальника охраны.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— Госпожа находилась в спальне и готовилась принять ванну. Убийца ворвался к ней и пытался заколоть ее кинжалом.

— Да как же мог кто бы то ни было проникнуть в покои императрицы?

— Охранники стояли на карауле у дверей, доминус. Но поскольку он военачальник и известен как один из твоих ближайших друзей…

— Военачальник?

— Это был полководец Даций, доминус.

— Даций! — воскликнул Константин. — Но это невозможно. Он в Истрии.

— И тем не менее покушавшийся — военачальник Даций, доминус. Я служил под его началом в Галлии и знаю его хорошо.

— Где он сейчас?

— В комнате, дальше по коридору. Императрица закричала, когда он вытащил свой кинжал. Караульному, дежурившему за дверью, удалось вовремя проникнуть в комнату и смертельно ранить его копьем — он не успел ударить ее кинжалом. Сейчас с ним врач.

Да, это действительно был Даций, но на мгновение Константину показалось, что он уже мертв. Затем он заметил слабое движение грудной клетки раненого и опустился на колени возле ложа, на котором лежал его старый товарищ — и, по-видимому, несостоявшийся убийца его жены. Его грудь покрывали толстым слоем бинты, но по растущему красному пятну Константин понял, что рана все еще сильно кровоточит. Врач прикоснулся к правому боку раненого, ниже ребер.