Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут

Тутмос улыбнулся. Он не собирался слушать любимые истории.

— Я знаю о твоей койке, старик. Но есть вещи, которых я не знаю. Почему твой фараон-воин объявил Хеб-Сед в начале своей жизни?

— Потому что это были опасные дни, я уже сказал. Он готовился выгнать проклятых гиксосов из дельты, из их проклятой столицы, Авариса, и нуждался в помощи богов, как никогда раньше.

— А второй праздник — тот, который он учинил в годы моей молодости, когда выдал за меня свою дочь-царевну и провозгласил меня наследником? Зачем он понадобился?

Яхмос на мгновение заколебался, затем всё же осторожно произнёс:

— Он был уже стар. Он чувствовал дыхание смерти.

Тутмос неожиданно встал и подошёл к открытой двери.

— Да, это знание — главная причина для Хеб-Седа. — Фараон заметил, что не может произнести имя смерти, и причина тому не малодушие, а некая подспудная самозащита, та самая, которая не позволяет человеку говорить об интимных вещах даже самым близким друзьям, и укрылся за учёность жрецов. — Это знание растёт вместе со стремлением присоединиться к солнцу, — твёрдо продолжил он. — Когда царь стареет, в нём зарождается стремление покинуть жизнь, чтобы стать Осирисом, управлять миром теней и дать другому Гору утвердиться на троне Египта в мире живых [54] ...стать Осирисом, управлять миром теней и дать другому Гору утвердиться на троне Египта в мире живых... — Фараон, как земное воплощение Гора, после смерти становился воплощением Осириса и получал власть над загробным миром. А титул «земного Гора» получал его преемник. . Всем известно, что волшебство Хеб-Седа помогает преодолеть эту... это стремление стареющих фараонов. А с окончанием праздника мы опять становимся подобными молодым, к нам возвращается вся мощь нашего царского величия.

— Да, именно для этого и предназначены божественные мистерии.

— И всё же, — продолжил Тутмос, — разве это не странно? Именно во время Хеб-Седа мы называем наследника. Похоже, что мы не верим в грядущее возрождение.

Наступило короткое молчание. Тутмос медленно повернулся и взглянул в лицо старику.

— Мой царь и господин, — сказал Яхмос, — разве человек собирает зерна в житницу потому, что не верит в грядущий разлив Нила? Нет, потому, что он предусмотрителен и мудр. Когда приходит время и фараон направляет указующий перст на Гора-в-гнезде, его народ может быть вдвойне спокоен за свою будущность. И если даже он оставит нашу землю ради тёмного мира, он оставит птенца, который будет правителем Египта и...

— Осторожные речи, — проворчал Тутмос. — Трезвые и осторожные, словно у старух, когда они сидят у огня, подшивают холсты и болтают друг с дружкой, что, мол, боги не дадут им умереть. — Он наклонился к Яхмосу. — Что, если фараон верил в чудо, а, Яхмос? Верил, надеялся на помощь богов? Что, если он собирался быть тем самым правителем Египта, когда Хеб-Сед обновит его, — управлять не из потустороннего мира посредством царька-наследника, а самому?

Старик со всё возрастающим испугом смотрел ему в глаза.

— Вы и есть этот фараон, мой господин? Вы не собираетесь провозгласить вашего сына наследником?

— Не собираюсь. Я не провозглашу никого.

Яхмос медленно поднялся, не отрывая глаз от царского лица.

— Мой старый друг, если вы потеряли мудрость, это значит, что юность к вам уже вернулась.

Тутмос проговорил странным затруднённым голосом:

— Скажи лучше, что ты потерял свою смелость! К лицу ли тебе, воину, говорить как старухе, ткущей для меня погребальную пелену? Если я верю в богов и их чудо, то у меня нет нужды в наследнике.

— Это чересчур опасно! Вы слишком многим рискуете.

— А разве ты никогда не встречался с опасностью, ты, который сражался вместе со мной на равнинах Сирии? Разве ты, командуя своим «Диким быком», при необходимости не рисковал его безопасностью и жизнями своих людей? Разве тебе не приходилось попадать в безнадёжное положение, когда твой меч ломался, а твои товарищи десятками гибли, застигнутые врасплох превосходящим врагом, — а ты всё же бросал вызов врагам и сражался голыми руками...

— Мой господин, вы не можете бороться с богами и бросать вызов небесам.

— Это ты не можешь! А я — могу и буду! — Два старика стояли лицом к лицу, глядя друг на друга, Яхмос с мрачным видом, а Тутмос — свирепо выпятив челюсть.

— Что вы хотите от меня, мой господин? — мягко спросил Яхмос. — Чтобы я лгал после всех этих лет? Значит, вы послали за мной, чтобы я поддержал вас в вашем безумии, согласился с вами, помог вам преодолеть собственные колебания...