Олеся Андреева: Дочь Солнца

Все началось в тот момент, когда я поняла, что все мои картины и рассказы, события и наброски в голове моей обладают такой огромной силой, что законченный вариант оживает. Листва на картине танцует от дуновения ветра, а люди в рассказе действуют сами по себе и вполне способны повлиять на вашу жизнь, жизнь реального человека.

Это не шизофрения! Хотя, подозреваю, что любой, получивший хоть какое-то образование, психолог не медлил бы с моей госпитализацией. Надеюсь, в палату для особо буйных меня бы не заточили. Хотя кто знает…

Так что эта история для тех, кто, как и я, просыпается ночью в своей пустой квартире и точно знает, что на краю кровати кто-то сидит. Не обязательно злой и жуткий, но повернуться и посмотреть все равно страшно. Эта история для тех, кому тесны границы нашего реального мира и кто знает, что границы эти прозрачны, кто за эти пресловутые границы проникает. Для тех, кто не вернулся, и чья телесная оболочка томится в белой палате с решеткой. У кого в груди непонятное чувство, волнение, толкающее в ночь, куда-то так далеко, что даже с орбитальной станции не видать.

Силла

— Все! Ничего не хочу слышать! Либо вы ее оттуда немедленно достаете, либо я сама за ней отправлюсь! — когда я ору, лучше быть подальше. Я иногда сама пугаюсь. Но такой у меня нрав, тут уж не отвертишься.

— Силла! — когда Феод, наш Верховный Маг называет меня по имени — дело дрянь. — Строптивая девчонка! Совсем из ума выжила! Все бы тебе скакать, да бредовые идеи в головы добропорядочным людям вколачивать. Если говорю, не время, значит, так оно и есть.

Спорить с Верховным Магом дело не из легких. Осложняет все тот факт, что меня воспитывал он, и стал мне отцом, а то иногда и матерью в одном лице.

— Зачем Ниала подбила на это? А если бы встретились?

Хорошо, что бедняги Ниала здесь нет, можно и соврать. Только ради благого дела!

— А мы и так уже встретились! — задрала я нос.

Верховный Маг ахнул. Да, давно я так не пакостила. Но, ничего, сам виноват! Пусть знает, что я дрессуре больше не поддаюсь, выросла уже, как никак!

— Как виделись?

— Вот так вот! И она уже все знает!

Маг, невысокий (мягко сказать) рыжий в синем килте, покраснел до самых кончиков волос. Так, сейчас он меня будет убивать!

— Феод, держи себя в руках! Я все же, Императрица!

— Ничего, у нас теперь еще одна появилась. И то, что ты Императрица, не лишает меня права, как опекуна всыпать тебе ремня, чтоб месяц не вставала. Глядишь, поумнеешь.

Я по стеночке направилась к двери. Две мои подружки, дочь Феода Серафима и эльфийская принцесса Ная дружно подхихикивали.

— А вы не радуйтесь! — рявкнул на них Маг. — И до вас очередь дойдет!

Девчонки притихли. А то! Даже я испугалась! Они-то тоже по локти в заговоре со мной. Без их светлых головушек я бы не справилась. Я конечно и обладаю кое-какими способностями, а им ведь само Светило велело абры-кадабры колдовать.

— Ну, вот, что вы натворили? А вдруг, она просто от страха сейчас от нас сбежит? Или переметнется не в ту сторону? Вы же знаете, что на Земле Лисса с магией еще не сталкивалась! — Сокрушался Верховный. — Ну, что мне с вами делать?

— Да, собственно говоря, поздно что-либо делать.

Этот аргумент мага не очень успокоил.

— Упеку троих в башню, что бы еще чего не набедокурили.

— Да, ладно тебе, Феод, ничего страшного не произошло. Лиссу уже короновать пора, в курс дела вводить. Совершеннолетняя, как не крути. И не убьем мы уже друг друга, выдержаны на расстоянии, как хорошее вино, как в трактате твоем обожаемом и написано.

— Ой, иди ты со своим трактатом! Натворишь вечно делов, а потом выкручиваешь ситуацию, якобы в выгодном свете.

— Мы ведь от чистого сердца, папочка. — Магичка и эльфа приобняли мага.

— От дурной головы вы! — хлопнул старик себя по ляжкам, — Ну, что, все равно уже поздно что-то менять! Не бросать же ее теперь там одну. Судя по творящемуся на Земле хаосу, ей сейчас и с ума сойти не долго.

— Вот и ладушки! — воскликнула я. — Когда приступаем?

— Ох, и нет на тебя управы, паршивка! Но, ничего, закончим с этим, займусь я вашим воспитанием, императрица! Визжать будете, как поросята недорезанные.

Да, опекун у меня жестокий. А чего поделаешь, коли ребенок такой? Я его даже понимаю. Не дай, Светило, мне такую дочь!