Вадим Полуян - Ослепительный нож

- Как знаешь?

- Великокняж воин прибыл в Нижний, рассказал Василиусу.

- А к нам из Нижнего первый тамошний богач Тарас Петров приехал на постоянное житье, - вспомнила Акилина Гавриловна. - О твоей жизни через толстуху-мамку он знал многое. Обрадовал, что ты жива-здорова.

- Слыхала о Тарасе, - просветлела Всеволожа. - Он откупил своей казною у татар полону множество людей всяких чинов. Имел шесть сел за речкою Кудьмою. Да запустела от неверных его земля.

- Так вот, - вернул боярин речь на прежнюю стезю. - Когда медведицы в покое князя Юрия не было, мы с Акилиной приносили сокола. Он бил у правой руки жилу. Этим больной легчился.

Тут Акилина Гавриловна вытерла глаза.

- Мы теперь повинны в его смерти!

- Вы? - крикнула ошеломлённая Евфимия.

- Князь отдал Богу душу после нашего прихода, - вздохнул Мамон. - То бишь, когда взошёл Кузьма Кувыря с медведицей, Юрий был мёртв.

- Сокол заразил кровь? - страдальчески предположила Всеволожа. - Но так ли быстро помирают от зараженья крови?

- Князь был удавлен, - произнесла Мамонша охриплым голосом.

- Косой назвал себя великим князем и скрыл причину батюшкиной смерти, - поднялся Андрей Дмитрич. - По его воле немец Еремейко определил кончину от удара. Однако мы на подозрении. Василий Юрьич нудит выдать нас, а наш Иван Андреич просит дать исправу. Да что там! Пусть суд и учинят, спасёт ли он? Сейчас ищут доводчиков.

- Нашли уже, - встала следом за мужем боярыня. - Дворцовый челядинец Софрон Иев объявил, что видел, проходя, как ты душил, а я держала. Была, мол, дверь отворена чуть-чуть. На нас достаточно Иуд.

- Да чем же вы корыстовались, убив князя? - не могла от слабости в ногах подняться Всеволожа.

- Посулами от свергнутого, - дрожала Акилина Гавриловна всем своим дебелым телом. - Мы-де его тайные послужники.

Евфимия тяжело встала, одолела слабость.

- Вам надо бежать. Вот-вот явится шестник, возьмёт за приставы… Негоже, как мой батюшка, смиренно глядеть в пасть чудищу, ждать поглощенья.

- Нам не на что бежать, голубка, - вздохнула амма Гнева. - Лесные сёстры предлагали могучую заступу. Мы отказались. Долго ль продержатся против отряда кметей двенадцать дев, хотя они и ведьмы? Ради себя губить невинных? Упаси Господь! Василий Юрьич хитрый, жестокий юноша. На соглядатаев не понадеялся. Иными мерами отрезал путь. Пришли обыщики, изъяли в доме все монеты, колтки, цепочки, кольца. Дворский Иван Лихорь повёз из Нивн всю выручку от распродажи рухляди. В пути напали будто бы шиши. Приехал без полушки.

- Не нам, тебе надо бежать, милуша, - грустно улыбнулся Всеволоже Андрей Дмитрич. - Чуть обнаружит на Москве Василий Юрьич свою беглянку (нам же всё ведомо!), не поздоровится.

- Ох, от Васёныша не поздоровится! - невольно передёрнуло Евфимию.

- Есть малый рукавок подземный на задворках огорода, - истиха поведала боярыня, - из нашей погребуши в погребушу Владимира Григорьевича Ховрина. Он не противился. Ведь к обоюдной пользе проложили. Мало ли чего? Полактия тебя проводит в соседский двор, оттуда выйдете задами и - на Подол. Там у Водяных ворот живёт Полактиева сродница, десятая вода на киселе. Добрейшей души вдовушка! Она тебя укроет.

- А взять взаймы какую-никакую калиту позвонче не пытались? - спросила Всеволожа.

- Кто ж нам даст? - махнула обеими руками жена Мамона. - Про нас после поносной молвки шепчется весь кремник. Все берегутся, ждут конца правления Василия Юрьича. Зело жесток самообъявленный великий князь!

Боярин, размышляя не о займах, не о бегстве, не слушая жены, сказал своё:

- Полактия тебе сейчас надёжный проводник. Кто б ни напал, она как глянет, скуёт, словно железом.

Несвычно было Всеволоже искать чужих углов в Кремле московском. Не шли из мыслей слова Кожи о воротах из ожиганного кирпича. Покидая столовую палату, она спросила Акилину свет Гавриловну:

- Кто поселился в батюшкиных родовых хоромах?

- Когда тебя изгнали? - наморщила Мамонша переносицу. - Не ведаю. Витовтовна вселила кого-то из своих. Теперь же там живёт боярин Дмитрия Шемяки, отец нашей Фотиньи, Иван Котов.

Иван Котов? - остановилась Евфимия как вкопанная.

Тут подошла Полактия. Мамоны перекрестили боярышню, дали наказ её сопроводительнице, и обе девы пошли вниз.

«Стало быть, к Котову направился княж воин Кожа, Василиусов пролагатай на Москве? - сверлили подозрения Евфимию. - Зачем же к Котову? Кого-то из узилища извлечь иль чью-то голову - долой? А не у Котова ли Кожа был допрежь, когда проведал про медведицу и, возвратившись в Нижний, государю рассказал о ней? А ежели всё так, не с Котовым ли связана смерть князя Юрия? А значит, не Василиус ли тут всему заводчик, как тайный господин Ивана Котова?» От этих мыслей дочь боярина Иоанна содрогнулась и отринула их напрочь. Это слишком! Дашь волю подозреньям, домыслишься до полной черноты.