Юрий Андреев - Багряная летопись

Плясунков возвратился, шум усилился:

— Часами-подарками хотел нас купить, шкура старорежимная! — неслось из угла.

— Не выйдет, не продажные! Пущай ответ дает за выговор! — слышалось из другого.

Атмосфера накалялась.

— Эх, браток, а тут что-то неладное происходит, — вполголоса прогудел комвзвода Гулин, коренной чапаевец, своему соседу — командиру эскадрона Кухарцеву. — Неужели сюда командующий придет?

— Придет или не придет, а ты давай хорошенько приглядывайся. Что-то я у нас в бригаде этого краснорожего свистуна раньше не видел.

— На днях прибыл с пополнением. Ну, что нам тут, однако, сидеть, дел, что ли, нету других? — Гулин нетерпеливо повернулся, скамья под ним угрожающе затрещала.

— Ну и здоров же ты, чертяка! — позавидовал сухощавый Кухарцев. — А за Фрунзе уже поехали. Пугачевский полк в ружье подняли на случай чего. Свои своих пострелять могут: и ткачи в ружье стоят. Карусель!..

Фрунзе по-прежнему сидел за изучением документов, когда к нему обратился Сиротинский:

— Товарищ командующий, к вам два командира от Плясункова.

— Пусть войдут!

Вошли два молодых командира, оба при шашках, с наганами в кобурах:

— Товарищ командующий! Народ ждет, волнуется. Комбриг Плясунков приказал нам немедленно доставить вас на собрание.

— Если мы приедем без вас, он обещал нас расстрелять, — добавил второй, — и явиться сюда с Пугачевским полком.

Фрунзе встал:

— Вот как? Отправляйтесь к комбригу и скажите, что я через пять минут буду на вашем собрании.

Командиры стояли, колеблясь.

— Кругом! — скомандовал Новицкий. — Шагом марш!

Они повернулись и вышли.

Михаила Васильевича окружили Сиротинский, Новицкий, комдив 22-й Дементьев, штабные командиры.

— Мы вас не отпустим к Плясункову!

— Это же бандиты, анархисты!

— Вы забыли историю с Линдовым?

— Товарищи! — негромко, но решительно произнес Фрунзе. — Я решил ехать. Там не такие уж плохие люди — это революционные, временно заблуждающиеся бойцы. Им надо открыть глаза, выбить почву из-под ног наших врагов. Они сами помогут выявить тех, кто агитирует против нас. Если я откажусь ехать, события примут кровавый оборот, конфликт может разрастись. Прикажите подать санки! — Он снял кобуру и передал ее Новицкому. — Товарищ Сиротинский, снимите оружие. Нам оно сейчас не нужно. — И добавил вполголоса: — Ничего, Сережа, бывали в жизни ситуации и покруче, а сейчас все же к своим людям едем…

Когда они вышли, Новицкий и Дементьев решили поднять по тревоге, помимо 220-го полка, еще и бригаду Ильина и окружить штаб Плясункова.

— Командующий прибыл! — крикнул кто-то, и гомон в зале разом утих.

Фрунзе пошел в сопровождении адъютанта. Никто не подал команды, никто не встал — командиры как сидели в шапках с цигарками в зубах, так и продолжали курить, развалившись. Командарм прошел вперед, снял папаху, сел. Сиротинский сел рядом. Фрунзе с интересом, изучающе смотрел на сидящих в зале командиров. Многие неловко опускали глаза, некоторые с вызовом смотрели на него.

— Вы просили приехать меня к вам на собрание. Я приехал. В чем дело?

В зале настороженная тишина. Семенов поднимает руку, чешет голову, и визгливый голос сзади выкрикивает:

— Мы здесь воюем, кровь свою за революцию проливаем, а тут приезжают всякие тыловые и нас, боевых командиров, на парадах заставляют носочки тянуть, а потом выговора дают!

— Это тебе не старый режим! — прорвало кого-то еще.

— Часами-подарками хотят нас купить!

— Не выйдет, генеральская шкура! Давай ответ!

— Тебе что, Линдова мало? Еще можем проучить! — хрипло крикнул сидящий перед Гулиным и Кухарцевым кряжистый командир. Те удивленно и со значением переглянулись.

Услыхав угрозу, Фрунзе резко встал, побелев от гнева:

— Прежде всего заявляю вам, что я приехал сюда не как командующий. На подобном собрании командующему армией быть не место! Я здесь перед вами как член партии большевиков, как посланец Центрального Комитета нашей партии. Всем ясно?!

Здесь какой-то негодяй осмелился угрожать мне судьбой члена Реввоенсовета, питерского рабочего Линдова, которого убили бойцы, разагитированные эсерами. Я прямо говорю: меня угрозами не запугаете! Царский суд дважды приговаривал меня к смертной казни, дважды по месяцу держали меня в камере смертников, но, как видите, от идей нашей партии я не отказался и не откажусь, что бы здесь ни кричали враги. Ясно это вам лично, комбриг Плясунков? — И он в упор посмотрел на сидящего перед ним Плясункова. Тот опустил глаза.