Юрий Андреев - Багряная летопись

Надежда Александровна стремилась почаще уходить в мужское купе и прилагала лишь минимальные усилия, чтобы сохранить хоть какую-то видимость светских приличий. Авилов же совершенно откровенно радовался этому «роману».

Безбородько, побыв немного с ними, уходил к Наташе, скромно садился в дальний от нее угол, листал какой-либо старый журнал или художественный альманах из новых, изредка ронял два-три слова — в общем, вел себя весьма ненавязчиво, между тем неустанно и незаметно наблюдая за печальной девушкой, стремясь поточнее определить ее характер — просто так, по профессиональной привычке.

Направление его непрестанно работавшей мысли становилось все более и более определенным. В конце концов, мне уже за тридцать лет, думал он, пора становиться на твердую почву. Нелидова… А что, собственно говоря, Нелидова? Конечно, как женщина, как партнер, она великолепна… Он остро глянул на Наташу: а ведь этот бутончик со временем, пожалуй, заткнет за пояс многих, ох, многих дам… Красива, образованна, умеет держать себя с достоинством, в рамках. Года через два — с ее-то данными, с положением ее пап а и энергией ее маман — она сделает блестящую партию, взлетит в такие верха, что тебе, Васька, и глянуть будет страшно: станет королевой угля или принцессой универсальных магазинов… Да, так о чем это я? О Нелидовой. Ну, эта нигде не пропадет: умна и хитра, как змий, находчива, как дьявол, наблюдательна, холодна, беспощадна. В душах людских читает, что тебе в открытой книге: раз — и насквозь человека видит! И в любой, самый неподходящий момент — хоть в постели — вдруг начинает снимать с твоей души одежку за одежкой и оставляет с насмешечкой одну кочерыжку. Да не стесняйся, говорит, я ведь еще хуже. Хочешь, расскажу, как я красную санитарку взводу солдат отдала да что им приказала?.. Нет, умна она, конечно, да все же не очень, — оголтелость до добра не доводит. Ну, господь-бог с ее умом: самое главное, — что имение ее — дело весьма и весьма проблематичное, один снаряд — и все сгорело, а домик в Самаре — кто его знает, что еще за домик. Нет, это не фундамент жизни.

Безбородько вздохнул, перелистнул страницу.

— Вы почему вздыхаете? — тихо спросила Наташа.

— Да так, картинки довоенной поры разглядывал: украинская хатка, садочек, дивчина в саду… Гляньте… Я ведь родом из-под Киева.

Она взяла у него «Ниву», которую он нашел в купе у бойцов охраны, положила на колени: на обложке была нарисована задумавшаяся девушка на берегу над омутом.

«Да, Нелидова — не вариант. Экзотический эпизод, не более. Нужен такой домик, чтобы не сгорел ни при каких обстоятельствах… Где-нибудь в Америке, в Индии, в Африке, черт побери!..»

Ему отлично было известно о готовящемся в Петрограде восстании, он знал даже то, что начальник штаба Красной 7-й армии, обороняющей Петроград, бывший полковник Люндквист, работает на Юденича; он знал о подготовке мятежей в фортах; в числе немногих избранных, Безбородько знал о прочных связях иностранных разведок с некоторыми высокопоставленными чинами в управлении Главкома и в Реввоенсовете. Безбородько знал, что весь состав пассажиров его вагона, подобно жадным бактериям, поразит штабы армий Восточного фронта; ему было известно, где и когда высадились или предполагают высадиться войска Англии, Америки, Франции, Японии, Турции, Италии и других стран и какую огромную помощь оружием, боеприпасами, интендантским снаряжением оказывают они белым армиям. Он знал все это и многое другое.

Тем не менее контрразведчик Безбородько в окончательную победу белых не верил.

И из допросов захваченных красноармейцев, и лично проведя много времени в тылу у красных, он превосходно знал меру неистребимой ненависти восставшего народа к своим бывшим господам, — той осатаневшей ненависти, которая скорее бросит человека на смерть, чем приведет к смирению. Что знаменательно, — с чувством этим Безбородько сталкивался не только тогда, когда имел дело с идейными руководителями, нет — повсеместно, допрашивая даже какого-нибудь замухрышного инвалида-обозника.

Глядя на мир вполне реально, он не видел того пряника, который способен был вдохновить солдат и мужиков, мобилизованных в белые армии, сражаться не жалея сил. На сколько-нибудь длительную войну они были совершенно, с его точки зрения, непригодны. Долго ли будут мужики-солдаты слушать своих господ, хорошо зная, что красные отобрали землю у помещиков и передали ее крестьянам?.. — задавал себе вопрос Безбородько.