Люси Монтгомери - Энн из Зелёных Крыш

– Буду вам очень благодарен, – сказал Мэтью, – и – и … я не знаю, – но я хотел бы…я думаю, сейчас делают рукава по-другому, чем раньше. Если я не прошу слишком многого, я бы хотел, чтобы вы их сделали по-новому.

– Пышные рукава? Конечно. Вы не должны волноваться больше об этом, Мэтью. Я сделаю всё по последней моде, – сказала миссис Линд. Для себя она добавила, когда Мэтью ушел:

– Приятно будет увидеть, что бедный ребенок одел что-то приличное хоть один раз. То, как Марилла её одевает – на самом деле смешно, вот что, и я хотела сказать ей об этом много раз. Я придержала язык, потому что вижу, что Марилла не хочет советов, и она думает, что знает больше о воспитании детей, чем я, хотя она и старая дева. Так всегда бывает. Люди, которые воспитали своих детей, знают, что нет никаких надёжных методов, которые подойдут любому ребенку. Но те, кто никогда не воспитывал детей, считают, что все так же просто и легко, как тройное правило в математике – просто подставьте ваши три числа согласно правилу и вы получите решение. Но плоть и кровь не подходят под математические правила и вот где Марилла Касберт делает свою ошибку. Я полагаю, она пытается воспитать дух смирения в Энн, одевая её таким образом, но это, скорее всего, вызовет зависть и недовольство у девочки. Я уверена, что ребенок видит разницу между своей одеждой и платьями других девочек. Подумать только, даже Мэтью заметил это! Этот человек просыпается после шестидесяти лет сна.

Марилла догадывалась в течение следующих двух недель, что Мэтью что-то задумал, но что именно – она не знала до Рождества, когда миссис Линд сшила новое платье. Марилла приняла это в целом хорошо, хотя очень вероятно, что она не поверила дипломатическому объяснению Миссис Линд, что она сшила платье, потому что Мэтью боялся, что Энн узнает об этом слишком рано, если Марилла сделает это.

– Так вот почему Мэтью смотрел и улыбался так таинственно в течение этих двух недель, – сказала она немного натянуто, но снисходительно. – Я знала, что он придумал какую-то глупость. Ну, я должна сказать, что не думаю, что у Энн есть необходимость в дополнительных платьях. Я пошила ей три хороших, теплых, практичных платья этой осенью, а всё остальное – это излишество. Только на эти рукава ушло столько материала, что хватило бы на кофточку. Ты просто потворствуешь тщеславию Энн, Мэтью, а она и так самовлюблённая, как павлин. Ну, я надеюсь, что она будет удовлетворена. Я знаю, что она давно хотела платье с этими глупыми рукавами – с тех пор, как они только появились, хотя никогда не говорила о них после первого раза. Эти рукава становятся всё больше и смешнее, прямо, как большие воздушные шары. В следующем году тем, кто носит их, придется проходить через дверь боком.

Рождественское утро мир встретил в прекрасном белом одеянии. Декабрь был очень мягким и люди готовились к зеленому Рождеству; но за ночь выпало достаточно снег а, чтобы преобразить Эйвонли. Энн восхищённо выглянула из своего окна в комнате на крыше. Ели в Лесу Привидений были пушистые и прекрасные; березы и дикие вишни стояли, будто в жемчужных бусах; пашни пестрели участками снежных ямочек; и в воздухе ощущалась великолепная морозная свежесть. Энн побежала вниз, напевая, так что её голос прокатился эхом по всему поместью Зеленые крыши.

– Счастливого Рождества, Марилла! С Рождеством Христовым, Мэтью! Разве это не прекрасное Рождественское утро? Я так рада, что всё вокруг белое. Любое другое Рождество кажется не настоящим, если нет снега, не так ли? Я не люблю зеленое Рождество. Оно обычно не зелёное, а такого противного серо-коричневого цвета. Что заставляет людей называть его зеленым? Что это, Мэтью? – Это мне? О, Мэттью!

Мэтью робко развернул платье и вынул его из упаковки, а потом примирительно взглянул на Мариллу, которая с притворным равнодушием наполняла чайник, но, тем не менее, краем глаза заинтересованно наблюдала за происходящим.

Энн взяла платье и посмотрела на него в благоговейном молчании. О, каким милым оно было – прекрасная мягкая коричневая ткань Глория блестела, как шелк; юбка с изысканными оборками и рюшами; корсаж, искусно драпированный самым модным образом, с небольшим накрахмаленным кружевным воротничком. Но рукава – они были венцом всего! Длинные манжеты по локоть, и над ними две красивых фонарика, разделенные полосками оборочек и бантиков из коричневой шелковой ленты.

– Это рождественский подарок для тебя, Энн, – сказал Мэтью смущённо. – Ну-ну – Энн, тебе не нравится? Ну ладно, ладно.