Люси Монтгомери - Энн из Зелёных Крыш

– Энн, ты умерла? – вскрикнула Диана, бросаясь на колени рядом с подругой. – О, Энн, дорогая Энн, скажи только слово, скажи – ты умерла?

К огромному облегчению всех девочек, и особенно Джози Пай, которая, несмотря на отсутствие воображения, была охвачена ужасными видениями, что все будут говорить о ней, как о девочке, которая была причиной ранней и трагической смерти Энн Ширли, Энн, покачиваясь, села и ответила неуверенно:

– Нет, Диана, я не умерла, но думаю, что я потеряла сознание.

– Как? – рыдала Кэрри Слоун. – Как это, Энн? Прежде, чем Энн смогла ответить, миссис Барри появилась на сцене. При виде ее Энн попыталась подняться на ноги, но снова опустилась на землю, вскрикнув от боли.

– В чем дело? Что у тебя болит? – требовательно спросила миссис Барри.

– Моя лодыжка, – выдохнула Энн. – О, Диана, пожалуйста, найди своего отца и попроси его отвезти меня домой. Я знаю, что не смогу дойти сама. И я уверена, что не смогу допрыгать так далеко на одной ноге, когда Джейн не смогла это сделать даже вокруг сада.

Марилла была в саду и собирала в ведро яблоки, когда увидела, как мистер Барри проходит бревенчатый мост и поднимается по склону. Миссис Барри шла рядом с ним, а за ними тянулась целая процессия девочек. На руках мистер Барри нес Энн, голова которой безвольно лежала на его плече.

В тот момент на Мариллу снизошло откровение. Вместе с внезапным уколом страха, который пронзил ее сердце, она поняла, что на самом деле Энн означает для нее. Она и раньше признавала, что ей нравится Энн – нет, что она очень привязалась к ней. Но теперь, когда она сбегала вниз по склону, она знала, что Энн ей дороже всех на свете.

– Мистер Барри, что с ней случилось? – выдохнула она, более бледная и взволнованная, чем когда – либо приходилось быть независимой, разумной Марилле.

Энн сама ответила, приподняв голову.

– Не бойтесь, Марилла. Я ходила по гребню крыши и упала. Я думаю, что вывихнула лодыжку. Но, Марилла, я бы могла сломать шею. Давайте искать положительную сторону в случившемся.

– Я могла бы догадаться, что ты пойдёшь и сделаешь что-то в этом роде, когда я отпущу тебя на вечеринку, – сказала Марилла, резко и сварливо, хоть и с облегчением. – Принесите ее сюда, мистер Барри, и положите на диван. Боже мой, ребенок потерял сознание!

Это было действительно так. Измученная болью из-за травмы, Энн исполнила одно из своих желаний – она упала в обморок.

Мэтью, которого спешно вызвали со сбора урожая, был немедленно отправлен за доктором, который быстро пришел и обнаружил, что травма была более серьезной, чем они предполагали. Лодыжка Энн была сломана.

В ту ночь, когда Марилла зашла в комнату на крыше, где лежала Энн с бледным от боли лицом, жалобный голос приветствовал ее с кровати.

– Вам не очень жаль меня, Марилла?

– Это была твоя собственная вина, – сказала Марилла, закрывая ставни и зажигая лампу.

– Поэтому вы и должны бы пожалеть меня, – сказала Энн, – потому что мысль, что это все моя вина, делает это испытание ещё более тяжёлым. Если бы я могла обвинить кого-нибудь, я бы чувствовала себя намного лучше. Но что бы вы сделали, Марилла, если бы вас «вызвали» пройти по крыше?

– Я бы осталась стоять на хорошей твердой земле, и пусть они «вызывают» дальше. Такой абсурд! – сказала Марилла.

Энн вздохнула.

– Для этого нужна железная сила духа, Марилла. А у меня её нет. Я просто чувствовала, что не могу вынести презрения Джози Пай. Она бы потешалась надо мной всю жизнь. И я думаю, что наказана так строго, что вам не нужно на меня сердиться, Марилла. И не так уж приятно терять сознание. И врач мне сделал ужасно больно, когда выправлял лодыжку. Я не буду в состоянии ходить в течение шести или семи недель. И не увижу новую учительницу. Она уже не будет новой, когда я смогу пойти в школу. И Гил – все обгонят меня в успеваемости. О, я самая несчастная из всех смертных! Но я постараюсь перенести все это достойно, если только вы не будете сердиться на меня, Марилла.

– Ладно, ладно, я не сержусь, – сказала Марилла. – Тебе не повезло, дитя, нет никаких сомнений, но, как ты говоришь, ты будешь из-за этого страдать. А сейчас попытайся съесть ужин.

– Разве это не счастье, что у меня такое богатое воображение? – сказала Энн. – Это поможет мне справиться с испытаниями. Что делают люди, у которых нет воображения, когда они ломают кости, как ты думаешь, Марилла?

У Энн была веская причина поблагодарить своё воображение много раз в последовавшие за этим утомительные семь недель. Впрочем, не только воображение развлекало её. У нее было много посетителей и ни одного дня не прошло без визита кого-то из школьниц, которые приносили Энн цветы и книги, и рассказывали ей обо всем происходящем в мире учеников Эйвонли.