Люси Монтгомери - Энн из Зелёных Крыш

– Энн! – воскликнула Марилла в испуге.

Но Энн по-прежнему бесстрашно смотрела в лицо миссис Рейчел, с поднятой головой, сверкающими глазами и руками, сжатыми в кулаки. Страстное возмущение исходило от неё.

– Как вы смеете говорить такие вещи обо мне? – повторила она яростно. – Вы бы хотели, чтобы такие вещи говорили о вас? Вы бы хотели, чтобы о вас сказали, что вы толстая и неуклюжая и, вероятно, у вас нет даже капли воображения? Меня не волнует, даже если я вас обижу, говоря так – я надеюсь, что вам больно от моих слов. Вы меня обидели больше, чем кто-либо прежде, даже пьяный муж миссис Томас меня так не обижал. И я никогда не прощу вас за это, никогда, никогда!

И она снова топнула ногой.

– Ничего себе характер! – воскликнула испуганная миссис Рейчел.

– Энн, иди в свою комнату и оставайся там, пока я не приду, – сказала Марилла, с трудом обретая дар речи.

Энн, заливаясь слезами, бросилась к двери гостиной, захлопнула ее так, что даже посуда, стоявшая на полках, сочувственно задребезжала, и вихрем пронеслась через коридор вверх по лестнице. Донёсшийся сверху грохот доказал, что дверь в комнату на крыше захлопнулась с той же страстностью.

– Ну, я не завидую, что вам придётся её воспитывать, Марилла, – сказала миссис Рейчел с невыразимой торжественностью.

Марилла открыла рот, чтобы принести извинения или выразить возмущение. То, что она затем сказала, было также сюрпризом для неё.

– Вы не должны были попрекать её внешностью, Рэйчел.

– Марилла Касберт, вы хотите сказать, что поддерживаете такое ужасное поведение, как мы только что видели? – спросила миссис Рэйчел с возмущением.

– Нет, – медленно сказала Марилла, – я не пытаюсь оправдать ее. Она была очень непослушной, и я поговорю с ней об этом. Но мы должны делать скидку на её обстоятельства. Её никогда не учили, что правильно, а что нет. И вы слишком сильно накинулись на нее, Рейчел.

Марилла не могла удержаться от последнего высказывания, хотя снова удивилась сама себе. Миссис Рейчел встала с видом оскорбленного достоинства.

– Что ж, я вижу, что мне придется быть очень осторожной в том, что я говорю, поскольку деликатные чувства детей-сирот, привезенных невесть откуда, должны учитываться прежде всего. О, нет, я не обиделась. Не волнуйтесь, мне слишком вас жаль, чтобы сердиться на вас. Я думаю, у вас будет много проблем с этим ребенком. Но если бы вы прислушались к моему совету – чего вы наверняка не будете делать, хотя я воспитала десять детей и похоронила двоих – вы «поговорили» бы с ней с помощью розги из березы. Я думаю, что это был бы самый эффективный язык для этого ребенка. Похоже, ее темперамент соответствует ее волосам. Ну, спокойной ночи, Марилла. Я надеюсь, что вы будете заходить ко мне так же часто, как обычно. Но вы не можете ожидать от меня скорого визита, если меня тут так оскорбляют. Для меня это что-то новое.

И миссис Рейчел удалилась, если можно так сказать о толстой женщине, которая всегда ходит вразвалочку. А Марилла с очень торжественным лицом отправилась в комнату на крыше.

По пути наверх она с волнением думала, что же она должна делать. Она переживала по поводу сцены, которая только что произошла. Как жаль, что Энн показала свой характер именно перед миссис Рейчел Линд! Марилла вдруг с укором подумала, что чувствует себя более униженной перед соседкой, чем беспокоится из-за серьезного недостатка в характере Энн. И как наказать ее? Любезное предложение по поводу березовой розги – эффективность которой доказывали все дети миссис Рэйчел, не привлекало Мариллу. Она не представляла, что может отстегать ребенка. Нет, нужно найти другой метод наказания, чтобы заставить осознать Энн чудовищность ее поступка.

Марилла нашла Энн, лежащую лицом вниз на кровати. Она горько плакала, не замечая, что грязные ботинки пачкают чистое покрывало.

– Энн, – сказала Марилла мягко.

Нет ответа.

– Энн, – повторила она с большей строгостью, – встань с кровати сию же минуту и послушай, что я хочу тебе сказать.

Энн, съёжившись, слезла с кровати и села на стул рядом. Ее лицо распухло и покрылось пятнами от слёз, глаза смотрели в пол.

– Хорошенький же способ ты выбрала, чтобы произвести впечатление. Энн! Тебе не стыдно?

– Она не имела права называть меня уродливой и рыжей, – возразила Энн вызывающе.

– А ты не имела права впадать в такую ярость, и говорить в таком тоне, Энн. Мне было стыдно за тебя – ужасно стыдно. Я хотела, чтобы ты вела себя хорошо с миссис Линд, а вместо этого ты опозорила меня. Я не знаю, почему ты так обиделась из-за того, что миссис Линд сказала, что ты рыжая и некрасивая. Ты сама так говоришь довольно часто.