Альфред Теннисон - Королевские идиллии

«Как звать меня? – она переспросила. —

Линетта, благородная девица.

Ну а сюда за рыцарем пришла я,

Чтоб мог он постоять за Лионору,

Мою высокородную сестру,

Владелицу обширнейших земель,

Чья прелесть и с моею не сравнится.

Она сейчас живет в Опасном Замке.

Вкруг башен замка – петлями тремя —

Река кружит. На той реке – три брода.

Три рыцаря те броды охраняют,

Три брата. А четвертый брат – из братьев

Могучий самый – не дает сестре

Покинуть замок, бедную неволит

И заставляет выйти за него.

Но план злодея до тех пор отложен,

Пока ты не отправишь Ланселота,

Славнейшего из рыцарей твоих,

Сразиться с ним. Намерен победить

Он Ланселота и затем со славой

Жениться. Но сестра моя сказала,

Что коль не выйдет замуж за того,

Кого полюбит, то монашкой станет…

Так вот, Король, мне нужен Ланселот!»

Тогда Артур, о Гарете подумав,

Сказал: «Девица, ты, конечно, знаешь —

Тем и живет наш Орден, чтоб со злом

Покончить в королевстве. Но скажи,

Кто эти братья? Что они за люди?»

«Они дурные люди, государь.

Как странствующий рыцарь в старину,

Все четверо где вздумается скачут

И делают лишь то, что пожелают.

Сейчас они учтивы, завтра – грубы.

Закон, Король, для них не существует.

Гордясь своею выдумкою, трое

Из этих дурней так себя назвали:

Звезда Зари, Вечерняя Звезда

И Солнце Полдня. Впрочем, хуже всех

Четвертый, что является повсюду

В доспехах черных, великан могучий,

Зверь-человек, жестокий беспредельно.

Зовется Ночью он, а чаще – Смертью.

И носит шлем, в который вделан череп. [82]

А панцирь свой украсил он скелетом,

Что означает: каждый, кто сумеет

Убить трех братьев иль от них сбежать,

Пронзенный им, в ночи утонет вечной…

Да, братья – дурни, но сильны безмерно,

Вот почему мне нужен Ланселот!»

Тут Гарет из толпы пробился к трону

И крикнул Королю, сверкнув очами:

«Прошу, Король, об этом испытанье!»

И продолжал, заметив, как тотчас

Кей, словно буйвол раненый, взревел:

«Я, будучи твоим слугой на кухне,

Благодаря твоей обильной пище

Столь сильным стал, что запросто и с сотней

Подобных братьев справиться могу.

Ты обещал, Король!» Артур, взглянув

На Гарета, взгляд опустил и молвил:

«Горяч и скор… Но это не беда.

Ты рыцарем достоин быть. Ступай!»

Весь зал был изумлен таким решеньем,

А на лице девицы гордость, стыд

И ярость белизну убили мая…

Она воздела руки и вскричала:

«Стыд и позор, Король! Тебя просила

О первом я из рыцарей твоих,

А ты мне кухонного дал слугу…»

И прежде чем ей помешать успели,

Она спиной к Артуру повернулась,

Промчалась по проходу меж людьми,

Вскочила на коня, спустилась вниз

По улице к таинственным воротам

И к полю поединков поскакала,

Все повторяя: «Кухонный слуга!»

Два выхода парадных было в замке.

Один из них из зала выводил

На крытую мозаикой площадку.

По ней Король обычно на заре

Гулял, на лес и на равнину глядя,

С нее по лестнице широкой вниз

Спускался на дорогу, что терялась

Среди дерев, клонящихся от ветра,

И этой же дорогой возвращался.

Другой же выход – против очага —

Был столь высоким, что в те двери въехать

Легко мог всадник в высочайшем шлеме.

Вот через них-то дева и умчалась,

Кипя от гнева. Вскоре через них

И Гарет вышел, и узрел у врат

Дар Короля в полгорода ценой —

Коня из самых лучших, боевого,

А рядом с ним – своих двух верных слуг,

С которыми он с севера пришел.

Один держал щит без герба и шлем,

Другой – коня и острое копье.

Тогда сэр Гарет распустил завязки

Плаща, пошитого из грубой ткани,

Что с плеч его до самых пят спускался,

И сбросил плащ на землю. И тотчас,

Подобно пламени, легко наружу

Вдруг вырвавшемуся из кучи пепла,

Или подобно бабочке, свой кокон

Невзрачный сбросившей и засверкавшей

Расправленными крыльями под солнцем, —

Богатые доспехи засверкали.

Ну, а пока сэр Гарет надевал

Шелом, брал щит и на коня садился,

Пока к руке прилаживал копье

Из дерева, что бури закалили,

И с острием из вороненой стали,

Вокруг него честной народ собрался.

Сюда ж толпой из кухни вышли слуги

И, глядя на того, кто лучше многих

Работал, и кого они, любя,

Носить готовы были на руках,

Бросали в воздух шапки и кричали:

«Благослови, Господь наш, Короля

И Королем основанное братство!»