Генри Миллер - Плексус

Конечно, я это знал, знал лучше его, и все равно чувствовал себя отвратительно.

– Давай завтра отправимся пораньше, – сказал я. – Если постараемся, можем добраться до Майами в три дня.

Назавтра около полудня мы нашли Неда в занюханной гостинице, где он остановился, заплатив доллар за ночлег. Комната напоминала ночлежку, в которой обитали персонажи горьковской пьесы «На дне». В окнах ни одного целого стекла – какие заткнуты тряпьем, какие газетами.

Водопровод не работал, на кровати вместо матраца соломенный тюфяк, пружины продавлены. Повсюду висела паутина, а воздух был такой спертый, что нечем дышать. И это гостиница «для белых». В нашей славной столице, так-то!

Мы купили сыру, вина и салями, ковригу хлеба и оливок и двинулись через мост в Виргинию. Пересекли границу штата, уселись под тенистым деревом и подкрепились. Потом вытянулись на травке, выкурили по сигарете-другой и запели песенку. Песенке этой предстояло звучать еще не раз, а говорилось в ней о поисках друга.

Мы встали в отличном настроении. Перед нами, теша взор, простирался Юг – теплый, приветливый, благожелательный, огромный. Иной мир.

Попадая на американский Юг, всегда испытываешь воодушевление. Когда добираешься до Мэриленда и едешь вдоль извилистой линии побережья, замечаешь, что пейзаж стал сдержанней, мягче. В Старом Доминионе [103]тебя окружает совершенно иная жизнь. Люди воспитанны, любезны, держатся с достоинством. Этот штат, давший нам большинство президентов или, по крайней мере, лучших из них, был подлинно великим в пору своего расцвета, Штатом с большой буквы. И поныне во многом остается таковым.

Я часто покидал Нью-Йорк, направляясь куда глаза глядят, лишь бы подальше от ненавистного города. Нередко добирался до Каролины или Теннесси. Путешествие по Виргинии походило на повторение знакомого мотива из какой-нибудь симфонии или квартета. Порой я останавливался где-нибудь в маленьком городке и спрашивал, нет ли какой работы, просто потому, что он мне нравился. Разумеется, я искал не работы. И задерживался там ненадолго, просто чтобы помечтать, как провел бы в этом месте остаток дней. Голод всегда заставлял меня спуститься на грешную землю…

От Вашингтона до Роанока мы добрались не без труда, поскольку нас было трое и мало кто из водителей горел желанием подбирать троих бродяг, тем более северян. Ночью мы решили, что лучше будет разделиться. Исследовав карту, мы договорились встретиться следующим вечером на почте в Шарлотте, Северная Каролина. План прекрасно удался. Мы один за другим прибыли к месту назначения, последний спустя лишь полчаса после первого. Здесь мы снова изменили план, поскольку Нед узнал, что водитель, с которым он ехал, может довезти его до Майами. Мы решили, что встретимся в Джексонвилле. О’Мара и я будем добираться вместе, Нед поедет один. На другое утро, едва рассвело, мы час или больше простояли под моросящим дождем на шоссе под Шарлоттой. Никто не останавливался. Терпение наше кончилось, и мы решили выйти на середину шоссе. Это сработало. Первая же машина остановилась, завизжав тормозами.

– Вы что, с ума сошли? – заорал водитель. – Куда вам надо?

– В Джексонвилл!

Дверца распахнулась, и мы повалились на сиденье. Вновь мы мчались вперед на бешеной скорости. Несколько минут водитель сидел молча. Наконец раскрыл пасть, чтобы ошарашить: «Повезло вам, что не сбил». Мы промолчали. «Не знал, что лучше: то ли пристрелить вас, то ли задавить», – продолжал он. Мы с О’Марой переглянулись. «Откуда вы? – спросил он. – Чем занимаетесь?» Мы сказали. Он окинул нас испытующим взглядом и, по-видимому решив, что мы говорим правду, поведал, выдавливая из себя слова, с паузами, что случайно по пьяной лавочке убил в баре приятеля. Двинул, защищаясь, бутылкой по голове. Придя в ужас от содеянного, охваченный паникой, выскочил из бара, прыгнул в машину и рванул не оглядываясь. У него было с собой два револьвера, и он готов был применить оружие, если бы кто попытался его остановить. «Вас я чудом не убил», – закончил он свой рассказ.

Немного погодя он признался, что направляется в Тампу, где может укрыться на какое-то время. По крайней мере, думает, что может. «Я, наверно, вернусь, и пусть будет что будет. Но сначала нужно прийти в себя», – сказал он. И повторял снова и снова: «Нет тут моей вины. Не хотел я его убивать ». Один раз он не выдержал и расплакался, как ребенок.

Когда мы остановились, чтобы перекусить, он, не слушая наших возражений, заплатил за всех. Заплатил и за обед. В Маконе (Джорджия) мы сняли комнату с двумя кроватями; он заплатил и за нее. В дальнем конце просторного холла в качалке под лампой с красным абажуром сидела проститутка. Когда мы раздевались, наш друг положил револьверы и бумажник на туалетный столик, спокойно заметив, что тому, кто первым доберется до него, крупно повезет.