Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе

– О, как вы могли! – воскликнула она. – Я больше никогда не буду разговаривать с вами. Я запрещу вам приходить сюда, если вы сию же минуту не отпустите меня. Ну же, отпустите!

– Я отпущу вас, милая, – сказал он, – сейчас отпущу, – и он поцеловал ее.

Он был чрезвычайно взволнован и возбужден. Она протестовала и рвалась, он, крепко держа ее в своих руках, спустился по лестнице в гостиную и сел в большое кресло, по-прежнему сжимая ее в своих объятиях.

– Ох! – вздохнула она и бессильно припала к его плечу, когда он отказался отпустить ее. Потом она улыбнулась, увидев, как серьезно его лицо.

– Если я выйду за вас, как я это объясню? – слабым голосом спросила она. – Вашему отцу, вашей матери?

– Вам не понадобится ничего объяснять; я сам это сделаю. И не волнуйтесь за моих родителей, они не будут возражать.

– Но мои родственники… – Она вздрогнула.

– Не беспокойтесь о них. Я женюсь на вас, а не на ваших родственниках. У нас есть собственные средства.

Лилиан продолжала протестовать, но он только целовал ее. В его ласках был неумолимый напор. Мистер Сэмпл никогда не проявлял такой пылкости. Каупервуд пробудил в ней новые, доселе неведомые чувства. Она боялась и стыдилась их.

– Вы выйдете за меня через месяц? – радостно спросил он, когда она умолкла.

– Вы же знаете, что я не могу! – взволнованно воскликнула она. – Что за мысль!

– Мы все равно поженимся. – Он подумал, какой привлекательной она станет в другой обстановке. Ни она, ни его семья не умели жить с блеском.

– Нет-нет, не через месяц. Нужно немного подождать. Я выйду за вас, когда вы убедитесь, что я действительно нужна вам.

Каупервуд крепко прижал ее к себе.

– Я покажу тебе, – прошептал он.

– Пожалуйста, перестаньте! Вы делаете мне больно.

– Через два месяца?

– Конечно нет.

– Через три?

– Ну, может быть.

– Никаких «может быть». Мы поженимся, и точка.

– Но ты же еще мальчик.

– Не волнуйся за меня. Ты узнаешь, что я большой мальчик!

Он как будто распахнул перед ней новый мир, она поняла, что до сих пор никогда не жила по-настоящему. Этот человек воплощал в себе нечто такое, о чем ее муж не мог и мечтать. Он был по-юношески сильным и необоримым.

– Хорошо, тогда через три месяца, – прошептала она, пока он нежно обнимал ее.

Каупервуд открыл свой бизнес по вексельной торговле в небольшом офисе в доме № 64 на Третьей Южной улице и вскоре с удовольствием обнаружил, что известные деловые клиенты, с которыми он завел связи раньше, хорошо помнили его. Он отправлялся в банкирский дом или фирму, где, как полагал, была нужда в наличных средствах, и предлагал операции с ценными бумагами под шесть процентов комиссионных, а затем продавал эти бумаги с небольшой комиссией тому, кто хотел сделать надежное капиталовложение. Иногда отец или знакомые помогали ему советами. По сделкам он получал от четырех до пяти процентов прибыли. За первый год его выручка составила более шести тысяч долларов с учетом всех издержек. Это было немного, но он укреплял свой капитал другим способом, который, по его мнению, должен был принести большую прибыль в будущем.

До того как на Фронт-стрит была проложена первая, еще довольно медленная линия конки, улицы Филадельфии были запружены безрессорными омнибусами, грохочущими по булыжным мостовым. Теперь, благодаря идее Джона Стивенсона из Нью-Йорка, появились рельсовые пути, и кроме линии на Пятой и Шестой улицах (конка отправлялась по одной улице и возвращались по другой), которая блестяще окупилась с самого начала, началось проектирование и укладка многих других линий. Город стремился заменить омнибусы конкой так же энергично, как раньше стремился заменить водные каналы железными дорогами. Разумеется, были и противники, как всегда происходит в подобных случаях. Начали кричать о грядущей монополии; громче всех стонали недовольные владельцы и кучера омнибусов.

Каупервуд безоговорочно верил в будущее городской железной дороги. Для поддержания этого убеждения он рискнул купить акции новых трамвайных компаний. Он хотел по возможности оставаться в этом бизнесе, хотя это было затруднительно: он был еще слишком молод при его зарождении, а его финансовые связи были еще недостаточно крепки, чтобы оказывать существенное влияние. Недавно стартовавшая линия на Пятой и Шестой улицах приносила шестьсот долларов в день. Проект для Западной Филадельфии (Уолнат-стрит и Честнат-стрит) шел полным ходом, как и линии для Второй и Третьей улиц, Рейс-стрит и Вайн-стрит, Спрюс-стрит и Пайн-стрит, Грин-стрит и Коут-стрит, Десятой и Одиннадцатой улиц и так далее. Проект финансировался могущественными капиталистами, имевшими влиятельные связи в Законодательном собрании штата и способными получать подряды на строительство, несмотря на бурные общественные протесты. Обвинения в коррупции висели в воздухе. Утверждалось, что улицы – ценное общественное достояние, поэтому компании должны платить дорожный налог в тысячу долларов за милю. Но каким-то образом удавалось получать безвозмездные ссуды, и люди, прознавшие о прибылях от линии Пятой и Шестой улиц, были готовы вкладывать деньги. Каупервуд был одним из них, и когда проектировалась линия Второй и Третьей улиц, он вложился в нее, а также в линию вокруг Уолнат-стрит и Честнат-стрит. У него появились смутные мечты о том, что однажды он сам будет управлять конной линией, но пока что не представлял, как этого можно добиться, ибо на его собственный бизнес еще не пролился золотой дождь.