Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

– Но Анна, Анна!

– Ты думаешь, я поведала тебе всю эту историю для развлечения? Ты думаешь, у меня не разрывалось сердце, пока я тебе рассказывала?

– Но тогда зачем? Зачем?

– Зачем? Затем, что я не хочу, чтобы он стал любовником замужней дамы.

Тише, умоляю вас, тише!

Что-то жужжит над головой. Должно быть, шмель. Тише, тише, не двигайтесь с места! Вы чувствуете этот аромат? Его ни с чем не спутаешь! Лимонная полынь, которую в народе называют божьим деревом, лаванда, черемуха, сирень, нарциссы… Какая роскошь – вдыхать этот запах серым осенним вечером в городе! И не так много нужно – всего-то представить этот клочок земли, и тут же начинает жужжать шмель, реют ароматы… и я без всякого труда переношусь в крошечный квадратный цветник, защищенный со всех сторон кустами лигустры. В углу – беседка из подстриженных кустов сирени и маленькая скамеечка. Между цветочных грядок в форме сердечек и звезд узенькие тропинки, посыпанные морским песком. С трех сторон цветник окружен лесом. Ближе всего к садику полуодомашненные рябины и черемуха, они очень красиво цветут и добавляют свой медовый аромат к благоуханию сирени. За ними ряды берез, а еще подальше начинается ельник, настоящий ельник, тихий, темный и сказочный.

А с четвертой стороны, там, где нет леса, стоит небольшой серый дом.

Цветник, куда мне так легко перенестись в мыслях, в двадцатые годы девятнадцатого века принадлежал госпоже Мореус из Свартшё. Она стегала и вышивала для хуторян одеяла, готовила праздничные обеды и этим зарабатывала на жизнь.

Дорогие мои подруги, если вы спросите, что бы я хотела пожелать вам для счастья, я в первую очередь назову две вещи: пяльцы и цветник. Не те маленькие, круглые пяльцы, на которых нынешние дамы вышивают крестиком для развлечения, а старинные, расшатанные временем, большие деревянные козлы с рамкой, клиньями и дубовыми винтами с полустертой резьбой. За такие пяльцы хоть пять человек садись, места всем хватит, а как весело работать наперегонки, жевать печеные яблоки, да еще и хвалиться, у кого с изнанки петли легли лучше. А можно сыграть в «кому в Гренландию» или в фанты с колечком и хохотать так, что перепуганные белки в лесу замертво падают в снег. Да-да, дорогие подруги, ничего больше для счастья не нужно. Пяльцы зимой, цветник летом. Не сад, а именно цветник; всю радость от сада отравит мысль, сколько денег вы на него угрохали. Цветник! Такой цветник, чтобы вам не нужно было нанимать садовников и декораторов, цветник, за которым вы сами и будете ухаживать, и не надрываться при этом, а получать удовольствие. Посадите на кочки шиповник, у его корней приютятся незабудки. И пусть растут где попало, хоть на траве, хоть на дорожке, большие, легкомысленные маки. Их и сажать не надо, они сами себя сажают, где хотят. И не забудьте насыпать торфяной каскад в виде диванчика и посадить там аквилегию и императорский рябчик – и на сиденье, и на спинке.

А старая госпожа Мореус в то время обладала немалыми сокровищами: у нее были три веселые и усердные дочери, домик у дороги, кое-какие сбережения, спрятанные на дне сундука, несколько шелковых шалей, кресло с высокой прямой спинкой, а самое главное, разнообразные знания и умения, без которых не обойтись, если зарабатываешь на жизнь своим трудом. Но больше всего она дорожила старинными пяльцами, именно такими, какие я описала в предыдущем абзаце, и, конечно, цветником, который она называла «розарий».

Теперь самое время рассказать, что в домике фру Мореус жила еще и маленькая, сухонькая мамзель [19]. Она снимала торцевую комнатку в мезонине. Мамзель Мария, как ее называли, имела свое мнение по поводу всего на свете. Впрочем, те, кто много времени проводит в одиночестве и размышлениях, всегда имеют свое мнение, потому что опровергнуть его некому.

Мамзель Мария, к примеру, была твердо уверена, что любовь – источник всех бед и несчастий в нашем и без того печальном мире. Каждый вечер перед сном она опускала голову на сложенные ладони и молилась. Сначала традиционные молитвы, «Отче наш» и «Господи, благослови», а под конец всегда просила Бога оградить ее от мытарств любви.

– Я стара, бедна и некрасива, – обычно говорила мамзель Мария. – Не хватало ко всему этому еще и влюбиться! Избавь меня, Боже, от любви!

Она работала с утра до ночи. День за днем. Вышивала шторы и скатерти красивым рельефным узором и продавала – и хуторянам, и арендаторам, и господам. Рассчитывала вышиванием скопить на собственный домик.