Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

– Йоста, все, о чем ты говоришь, слишком мелко для человека с твоими дарованиями. Я оставляю тебе Экебю.

– Майорша! – воскликнул Йоста с ужасом. – Умоляю, не делайте меня богатым! Не обременяйте этой обузой. Мое место среди бедняков.

– Я оставляю Экебю тебе и кавалерам. Ты достойный человек, Йоста. Народ тебя благословляет. Я скажу тебе, как мне сказала мать: справишься.

– Майорша, мы не можем принять этот дар. Мы, кавалеры, доставили вам столько горя! Мы не понимали вас, считали за злодейку.

– Я оставляю вам Экебю, – упрямо повторила она, жестко и непримиримо.

Йосте стало страшно.

– Не соблазняйте стариков, майорша! Богатство опять превратит их в лодырей и пьяниц. Богатые кавалеры – боже упаси! Что с нами будет?

– Я оставляю вам Экебю, Йоста. – Она будто и не слышала его возражений. – Но сначала ты должен мне обещать дать свободу твоей жене. Такая хрупкая женщина не для тебя, Йоста, и тем более не для той жизни, которую ты ей предлагаешь. Довольно она уже настрадалась в нашем медвежьем краю. Она тоскует по своей теплой, цветущей родине. Отпусти ее, Йоста. Отпусти, и Экебю твое.

Молодая графиня подошла к постели и преклонила колени:

– Я уже не тоскую по дому, майорша. Мой муж нашел выход. Это именно та жизнь, которая нам нужна. Я счастлива, что мне больше не придется притворяться холодной и строгой и непрерывно зудеть об искуплении и покаянии. Об этом нам напомнит бедность. Дорогой, ведущей к бедным и больным, я могу идти без греха и угрызений совести. И мне уже не страшно здесь, на севере. Но ради всего святого, не делайте его богатым. Тогда мне и вправду придется уехать.

Майорша приподнялась на кровати.

– Значит, все счастье должно достаться вам! – в отчаянии крикнула она и с трудом потрясла в воздухе кулаком. – Все счастье – вам! Нет уж, Экебю достанется кавалерам, пусть получат, что заслужили. И муж с женой пусть погибают! Ведь я же ведьма, колдунья, я вас направила на путь зла и предательства. Ты примешь от меня Экебю, и Экебю погубит тебя. Потому что ты слаб, Йоста. Ты дашь свободу жене и отправишь ее домой, и тогда ничто тебя не спасет. И твое имя после смерти будут проклинать так же, как благодаря вам проклинают мое. Маргарету Сельсинг будут вспоминать как ведьму и прелюбодейку. Тебя будут вспоминать как расточителя и кровососа!

Она бессильно опустилась на подушки и замолчала. И в наступившей тишине послышались тяжелые, торжественные удары кузнечного молота.

– Слушайте! – торжественно сказал Йоста. – Вот так и будут вспоминать Маргарету Сельсинг. Выходки вечно пьяных кавалеров забудутся, а эта музыка будет звучать вечно. Она будет звучать вечно, эта музыка, – победный гимн, неумолчная ода в честь неутомимой труженицы. Вы слышите, майорша, о чем поет молот? Спа-си-бо! – благодарит он. Спасибо за хорошую работу, спасибо за хлеб, что ты давала бедным, спасибо за проложенные дороги, за построенные дома! Спасибо за радость, которая жила в твоем доме! И память о тебе будет жить вечно, и дом твой всегда будет приютом тружеников и подвижников. Спи с миром и не суди строго тех, кто оступился. Тебя ждет царство мира и покоя, так благослови тех, кому еще предстоит этот путь.

Йоста замолчал, но молот продолжал петь. Все похвалы, все восторги, даже преклонение, которые достались в свое время майорше, вновь ожили в этой мощной оде. И постепенно маска гнева и обиды сошла с ее лица, то ли лихорадочный, то ли гневный румянец сменился восковой бледностью. Все поняли, что смерть уже развернула над ней свой плащ.

Вошла дочь пастора – приехал нотариус. Майорша слабо пошевелила пальцами – отпусти его. Никакого завещания не будет.

– О, Йоста Берлинг, Йоста Берлинг, как много тебе дано… – прошептала она. – И ты опять победил. Встань на колени, я хочу благословить тебя…

Она закашлялась и захрипела. Тело ее сотрясалось от страданий, но душа ничего про это не знала. Она уже парила в небесах.

Через час короткая борьба со смертью закончилась. Она вытянулась на постели, и лицо ее стало таким спокойным и прекрасным, что все замерли в глубоком душевном волнении.

– Дорогая наша майорша, – сказал Йоста Берлинг, сдерживая слезы. – Вот это и есть твое лицо. Маргарета Сельсинг вернулась после долгого отсутствия. И никогда больше она не уступит место майорше.

Кавалеры вернулись из кузницы, и их встретили печальным известием – майорша умерла.

– А молот она успела услышать? – только и спросили они.