Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

И старому, опытному священнику стало не по себе. Он понял, что обязан произнести слова утешения. Это его долг. Но где их найти? Что он скажет этим так искренне скорбящим людям?

Негромкий, но на редкость стройный многоголосый хор смолк. И прост молитвенно поднял руки.

«Я вижу, у вас большое горе, – сказал он. – Горе всегда тяжкий груз. И груз этот нести стократно тяжелее вам, кому предстоит еще долго топтать земные тропы, чем мне, кто скоро расстанется с этим миром».

Он в ужасе замолчал. Его голос был слишком слаб. Мало того, он никак не мог найти нужные слова. Но постепенно глаза его налились юношеским сиянием, к нему словно вернулись молодость и здоровье.

Ах, какую надгробную речь он произнес, Йоста! Сначала рассказал, что ему было известно о страннике божьем. Потом напомнил, что не внешний блеск и даже не какие-то особые таланты принесли тому всеобщую любовь, а то, и только то, что он всегда следовал по пути, указанному ему Богом. И он молил нас именем Спасителя поступать так же. Пусть каждый любит каждого, пусть каждый помогает и поддерживает ближнего и видит в нем только хорошее. Каждый должен поступать, как замечательный капитан Леннарт. Он не мог раздавать богатые дары, но его кротость и любовь к ближнему сами по себе были неоценимым даром.

И вдруг прост начал объяснять нам, что же произошло за этот последний год. Он, оказывается, уверен, что это всего лишь необходимые приготовления к эре счастья, и она придет, нужно только набраться терпения и любви. В этот трудный год божественная суть человека пробивалась, только как отдельные лучи пробиваются сквозь лесную чащу, но придет время, и она засияет, как яркое полуденное солнце!

Мы слушали его, как слушают пророка. Всем вдруг захотелось любить друг друга, всем захотелось стать добрыми и хорошими.

Он поднял глаза к небу, воздел руки и призвал мир в наш край.

«Именем Бога, – сказал он, – пусть прекратятся распри и беспорядки! Пусть мир поселится в ваших сердцах и во всей природе! Пусть все обретут покой – и камни, и деревья, и звери земные, и птицы небесные! Пусть никто, ничто и никому не причиняет обиды и зла!»

– И знаешь, Йоста, – графиня внезапно перешла на «ты», – знаешь, Йоста, произошло чудо. Вершины гор засияли, а осенняя дымка стала нежно-розовой.

А под конец он сказал, что так продолжаться не может и не будет. Кто-то придет, сказал он. Уверен, Бог наш не хочет, чтобы вы погибли. Он пришлет того, кто накормит голодных и поведет по пути истины.

И все подумали о тебе, Йоста. Даже не подумали – мы твердо знали, что прост говорит о тебе. Все ведь уже слышали, что за завещание ты оставил в церкви. И после этого ты отправился в лес умирать! Люди ждут тебя, Йоста. В каждой хибаре только и разговоров, что раз уж сумасброд Йоста Берлинг из Экебю рвется им помочь, значит, все обойдется. Ты их герой, Йоста. Они видят в тебе героя и спасителя.

Я вижу, и ты понял, что священник говорил о тебе, и я думаю, одно это заставит тебя расстаться с желанием покончить счеты с жизнью.

Но я, твоя жена, Йоста, говорю тебе вот что: ты должен выполнять свой долг – помогать людям. Только не воображай, что ты посланец Божий, прост не это имел в виду. Помогать людям может каждый, запомни это. Для этого не нужны подвиги, зажигательные речи, не надо блистать и поражать воображение. Не надо, чтобы твои выходки обсуждали на каждом хуторе. Надо работать, вот и все.

Но подумай хорошенько, Йоста, прежде чем отказаться от данному Синтраму слова! У тебя теперь есть право умереть, и ты должен помнить, что жизнь отныне не предложит тебе весь набор кавалерских радостей. Признаюсь, у меня было желание бросить все и уехать домой, на юг. Мне казалось, я по своим грехам не заслужила такого счастья, как быть рядом с тобой всю жизнь. Но я остаюсь, Йоста. Если ты вернешь слово Синтраму, если ты раздумаешь умирать, я остаюсь с тобой. Но не жди веселья, не ищи развлечений! Я найду в себе силы, я заставлю тебя выполнять свой долг, а это нелегкий путь. Но разве я имею право на слова счастья и надежды? Мы с тобой причинили столько горя и страданий людям, что их темные тени всегда будут стоять у нашего очага. Не знаю, способно ли еще мое исстрадавшееся сердце на любовь. Боюсь, нас ждет бесслезная, но и безрадостная жизнь, жизнь-искупление. Подумай, подумай и еще раз подумай, Йоста, что ты выбираешь – смерть или жизнь.

Она не стала дожидаться ответа. Кивнула дочери пастора и ушла. Но не успела войти в лес, как горько разрыдалась и рыдала всю дорогу до Экебю. И, только вернувшись домой, вспомнила, что так и не поговорила со старым солдатом о чем-нибудь веселом, чтобы отвлечь его от горьких дум.