Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

Именно в эти годы он построил большую башню у Западного моста в Карлстаде, по образцу центральной башни отцовского замка. Принято думать, что он собирался скопировать весь замок – жилые помещения, порталы, внутренние дворы, валы и висячие башенки, – ему казалось, что такой замысел изящен и полезен для жителей: рыцарский замок на берегу Кларэльвена.

Полезен, потому что он хотел осуществить свою детскую мечту. В залах замка должно было разместиться все, что касается промышленности и ремесла. Припудренные мукой, как клоуны, мельники, и кузнецы, и часовщики с зелеными козырьками над уставшими от мелкой работы глазами, и красильщики с темными от кислот руками, и токари, и слесари, и шлифовальщики – все должны были найти место в Замке Труда, как он мысленно величал свое детище.

И до поры до времени все шло хорошо. Начал он, как вы помните, с башни. Сам вытесал камни, сам изобрел раствор, сам сложил башню, укрепил крылья – там должна разместиться мельница. Теперь пора браться за кузницу.

В один прекрасный день он стоял и любовался на свое творение. И тут в голове у него зашумело. Его зазнобило, что было странно в такой жаркий день. Он сразу понял, в чем дело. Зеленая посмотрела на него своими сияющими глазами, и снова, как и в первый раз, в голове вспыхнул пожар.

Кевенхюллер заперся в мастерской, не ел и не спал, и через восемь дней было готово новое, невиданное изобретение.

Он вышел на крышу своей башни и начал укреплять на руках крылья.

Двое уличных мальчишек и один гимназист, удившие уклейку с моста, бросили удочки и помчались по городу с криками:

– Кевенхюллер сейчас полетит! Полетит по воздуху!

И пока наш изобретатель совершенно спокойно прилаживал крылья, собралась толпа, заполнившая все прилегавшие к мосту узкие улочки Старого города.

Служанки побросали кипящие кастрюли и подходящее тесто, старухи надели очки, отложили недовязанные чулки и засеменили к башне. Даже бургомистр с советниками перенесли важное совещание. А что говорить про школяров, если сам ректор отшвырнул учебник грамматики в угол и поспешил к реке!

Вскоре у Западного моста через Кларэльвен собрался весь город. И на самом мосту был черно от народа, и на Соляной площади, и на берегу – от моста аж до усадьбы епископа. Зевак было, пожалуй, даже больше, чем на Персидской ярмарке, когда через город проезжал король Густав III. До сих пор вспоминают, что карета короля мчалась с такой бешеной скоростью, что на поворотах наклонялась и вставала на два колеса.

В конце концов Кевенхюллер затянул последние ремни, взмахнул перепончатыми крыльями – и поднялся в воздух. Он парил в воздушном океане свободно и легко, вдыхал чистый, крепкий, как самогон, воздух и чувствовал, как в нем закипает древняя рыцарская кровь. Он начал пробовать свои крылья. Он переворачивался в воздухе, как голубь, парил, как коршун. Очень скоро он убедился, что крылья его быстры, как у ласточки, и управляется он с ними легко, как ястреб.

Далеко внизу он видел задранные головы толпы. А ведь он мог бы каждому из этих людей изготовить пару таких крыльев. И если все смогут парить, как он, в чистом прохладном воздухе, они забудут о вражде и ежедневных дрязгах. Ах, какие люди будут тогда жить на земле! В воздухе места хватит всем.

Но тут же он вспомнил о лесовичке. Так продолжаться не может. Он должен во что бы то ни стало найти Зеленую и снять проклятие.

Но искать ее не потребовалось. Он увидел почти ослепшими от яркого солнца глазами, как навстречу ему летит кто-то на таких же крыльях, как у него, только больше и наверняка сильнее. Потом он разглядел и летунью. Светлые волосы развеваются на ветру, полощется зеленое муаровое платье, зеленые, дикие, как у рыси, глаза пронзительно светятся. Это она, она! Лесовичка!

Он бросился к ней, сам не зная, что хочет: то ли сбить ее на землю, то ли поцеловать и признаться в любви, – все что угодно, лишь бы заставить снять заклятие. Здравый смысл изменил ему. Он видел перед собой только развевающиеся волосы и зеленые, искрящиеся диким блеском глаза. Он раскрыл свои руки-крылья, чтобы поймать ее в объятия, их крылья переплелись, но, как уже сказано, крылья у лесной волшебницы были куда больше и сильнее. Его крылья разлетелись в щепки, и он полетел вниз.

Очнулся он на крыше башни, рядом с уродливой кучей буковых реек, пергаментных перемычек и деревянных шестеренок – все, что осталось от его летательной машины. Оказывается, он принял построенную им же мельницу за воздушный корабль лесовички. Огромные лопасти подхватили его, прокрутили несколько раз и сбросили на крышу собственной башни.