Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Одно дело играть на пианино, — заметил Майкл, — а другое — кататься на лыжах.

— Да, кстати, — сказал Антуан, — этот инструмент порядком расстроен. На твоем месте я обратил бы на это внимание администрации.

— Ты правда умеешь кататься?

— Сейчас это не имеет значения. Как сказала очаровательная девушка, скоро сюда прибудет много канадцев, а они любят, чтобы их учили по-французски, особенно дети. Я сказал, что я мудрый и терпеливый специалист по детям и начинающим. Им-то какая разница?

— Когда они увидят тебя в этих штанах с пузырями на коленях и в ботинках со шнурками, они надорвут животы от смеха, а затем поколотят меня дубинами.

— Если это так важно, — с достоинством сказал Антуан, — я облачусь в нелепые доспехи и буду выглядеть comme il faut [78] прилично ( фр .). . Что же касается мастерства, тут я надеюсь на тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне вовсе не обязательно выходить на работу прямо с завтрашнего дня, — пояснил Антуан. — Так сказала очаровательная девушка. Основная масса хлынет перед Новым годом. А пока мой добрый друг Майк оденет меня по моде Грин-Холлоу, отведет в безлюдное место, подальше от любопытных глаз, слегка подправит мой стиль и проинструктирует, как следует обучать детей и, на всякий случай, взрослых, которые никогда не стояли на лыжах; тогда, если кому-то придет в голову устроить мне экзамен и им что-то не понравится, я могу сказать: «Это новая французская методика».

Майкл расхохотался:

— А знаешь, Антуан, у тебя это может получиться. После ленча я тебя экипирую, и мы пойдем за гостиницу; там есть небольшой склон, и все сразу станет ясно. Учти, гора — это не пианино. Летя в пропасть, импровизацией не спасешься.

— Уверен, с таким учителем у меня все получится. Я молод. — Антуан пожал плечами и уточнил: — Достаточно молод. У меня есть чувство ритма. Я не боюсь мороза. Мне действительно доводилось кататься. Я видел классных горнолыжников, лучших в мире. В моей игре нет ничего оригинального, у меня дар подражания. Я могу копировать манеру Артура Рубинштейна, Фетса Уоллера, Дженис Джоплин. Очень скоро, не сомневаюсь, я овладею твоим стилем, если не сравняюсь с тобой в скорости и репутации. У меня терпение вора-медвежатника. Видишь ли… — взволнованно сказал он, — мне позарез необходимы деньги. Mon Dieu, как я в них нуждаюсь! Я должен заработать их где-нибудь там, куда иммиграционные власти не суют носа. В Нью-Йорке я чувствовал, что они обложили меня со всех сторон, словно индейцы из вестерна — фургон переселенца. Майк, — серьезно продолжал он, — мне нравится в Штатах, я полюбил эту страну. Я не могу вернуться в Париж… Я все там перепробовал и нигде не добился успеха.

— О’кей, — неохотно согласился тронутый его словами Майкл. — Попробуем. За результат я не отвечаю. Я дам тебе денег продержаться до Нового года.

— Я знал, что на тебя можно положиться! — вскричал Антуан, бросился к пианино и извлек из него три победных мажорных аккорда.

— Замолчи. Я поднимусь к себе, приму душ и переоденусь к ленчу. Кстати, где Сьюзен? Отсыпается после ночи, проведенной за рулем?

— Черта с два, — возразил Антуан. — Она — женщина дьявольской энергии. Пошла кататься. Ей не терпелось попасть на гору.

— Как она?

Антуан вздохнул:

— Водит меня за нос.

— Ты, помнится мне, говорил, что вы с ней просто друзья.

— Она так считает, — огорченно сказал Антуан. — А я от нее без ума. Она необыкновенно заводная женщина. Тут я на тебя не похож. Один взгляд, и я сражен. Вечно так: одним, вроде тебя, — все, другим, вроде меня, — ничего. Первые, те, которым — все, не придают этому значения, а вторые только об этом и думают.

— Она вернется к ленчу? — спросил Майкл, не желая вступать в философскую дискуссию.

— Кто знает? — сказал Антуан. — Она не посвящает меня в свои планы.

— Ладно, если она придет, поедим все вместе. Кормят здесь прекрасно.

— Я остаюсь тут навсегда.

— Посмотрим на твое поведение, — сказал Майкл и направился к лестнице.

Антуан повернулся на винтовой табуретке и заиграл печальную импровизацию на тему «Зовите клоунов».

Вытираясь после душа, Майкл услышал чей-то стук. Он накинул на влажное тело махровый халат и открыл дверь. Там стояла Ева. Гладкая юбка и свитер придавали ей деловой вид.

— К тебе можно? — спросила она.

— Я не совсем готов к приему гостей, — сказал Майкл, стараясь высушить волосы полотенцем.

— Я на минуту.

Она вошла в номер, Майкл закрыл дверь, чувствуя себя неловко из-за беспорядка. Предметы лыжного костюма были разбросаны по комнате, один носок валялся на постели, другой — на полу.