Ирвин Шоу: Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Полисмены, — вздохнула Анна. — Они везде. Везде. — В конце вечера она выглядела моложе, чем в начале. Гораздо моложе. И глаза у нее стали совсем как у ребенка с фотографии.

— Что случилось с этим сукиным сыном? — спросил Кэррол. Он дремал, зарывшись подбородком в ворот водолазки. — Вы знаете?

— Знаю, — с полным безразличием ответил Гаррисон. — Но это никому не интересно. Миссис Маклайн, наверное, я ужасно утомил вас этими печальными воспоминаниями. Такое со мной случается, если я слишком много выпью. Я уверен, вы приехали в Париж не для того, чтобы слушать рассказы о войне, которая давным-давно закончилась. Закончилась, когда вы были маленькой девочкой и только учились читать. Если Берт узнает, как я вас развлекал этим вечером, он набросится на меня с кулаками.

Если бы ты знал, для чего я приехала в Париж, братец, подумала Розмари. Она чувствовала на себе чуть ли не умоляющий взгляд Родни.

— Мне очень хочется узнать, что произошло потом, — оправдала она надежды молодого англичанина.

И услышала, как он с облегчением вздохнул. Она выдержала проверку.

— Отсутствие у японцев страха перед смертью достойно восхищения. — Гаррисон разлил вино из последней бутылки. Голос его звучал ровно, спокойно. — Война закончилась, но сие не означало амнистию военным преступникам. Их выявлением занимались специальные подразделения. В структуре охраны концентрационных лагерей было особое управление, функции которого соответствовали немецким СС. В нем работали палачи, следователи, псевдоученые, ставившие эксперименты на живых людях. Двадцать человек из этого управления не успели убежать из лагеря. Когда английское спецподразделение прибыло в их казарму, они стояли навытяжку, в парадной форме. Но прежде чем кто-то успел произнести хоть слово, все японцы опустились на колени, склонили головы, а их командир на сносном английском сказал британскому майору: «Сэр, мы все — преступники. Пожалуйста, казните нас немедленно». — Гаррисон покачал головой, не скрывая восхищения.

— А с сержантом вам довелось встретиться? — спросил Кэррол.

— С Братцем Железякой? О да. Через несколько дней после освобождения лагеря. Когда меня выписали из госпиталя, я весил девяносто восемь фунтов. А в начале войны — сто шестьдесят. Тогда я был совсем молодым. Меня вызвали в кабинет начальника лагеря. Там расположился майор, командир подразделения, выявляющего военных преступников. Эллсуорт — я запомнил его фамилию. Мрачный, суровый тип. Его прислали из Северной Африки, где военные действия завершились раньше. Там он навидался всякого. Братец Железяка вытянулся в струнку перед его столом. А за столом, у стенки, стояла клюшка для гольфа.

Розмари внезапно обдало жаром. Она почувствовала, как на шее выступают капельки пота.

— Выглядел Братец Железяка вроде бы так же, как всегда. Только из уголка рта не свисала сигарета. Пустячок, какая-то сигарета, но ее отсутствие многое меняло. Вместе с сигаретой куда-то исчезла и его властность. Мы обменялись короткими взглядами и больше не смотрели друг на друга. Он делал вид, что не узнает меня, а я… по правде говоря, до сих пор этого не понимаю, но я испытывал… смущение. После стольких лет, проведенных в лагере, ситуация складывалась… ну, нелогичная. Неправильная. Человек привыкает к определенным нормам поведения, а когда они внезапно меняются… — Гаррисон покачал головой. — Эллсуорт сразу перешел к делу. «Я слышал об этом парне и его привычке пускать в ход вот эту клюшку». Он поднял клюшку для гольфа и положил на стол перед Братцем Железякой. Тот глянул на клюшку, и в глазах у него мелькнул страх. «Так вот, — продолжил Эллсуорт, — теперь клюшка твоя. — Он пододвинул клюшку ко мне. — И он — твой». Но я к клюшке не прикоснулся. «Чего ты ждешь, парень?» — спросил Эллсуорт. «Боюсь, я не понял, чего вы от меня хотите, сэр», — ответил я. И говорил правду. Я действительно не понял. Эллсуорт начал ругаться. Разозлился ужасно. «Убирайся отсюда! Таких, как ты, здесь слишком много. Вас всех раздавили. Будь моя воля, дорога в Британию была бы тебе заказана. Страх у тебя в крови». Простите меня, миссис Маклайн. — Гаррисон повернулся к Розмари. — Об этой страничке моего прошлого я никогда не рассказывал, поэтому выложил все как на духу, обошелся без внутреннего цензора.

— И что произошло потом? — спросила Розмари.

— Я вышел из кабинета Эллсуорта. Никогда больше его не видел. К счастью для меня. Его презрение пригвоздило бы меня к земле. Как я полагаю, Братца Железяку казнили. — Он взглянул на часы. — Поздно, однако. — И махнул рукой, требуя счет.