Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Они сидели за столиком. Ели закуски. Ресторан славился своими закусками. На двух больших столах стояли тарелки с тунцом, сардинами, редисом, очищенным сельдереем, яйцами под майонезом, грибами в масле, десятком сортов колбас и паштетов. Армии бедняков могли бы кормиться на этих закусках. Молодой англичанин сидел рядом с Розмари. Когда его колено случайно касалось колена Розмари, он тотчас отдергивал ногу, словно колено натыкалось на штык. Виски сменилось вином. «Божоле» нового урожая. Бутылки темного стекла появлялись на столе, их быстро выпивали, и они тут же уступали место полным.

— Охранники придумали себе забавную, по их мнению, игру, — продолжал Гаррисон. — Кто-то из них не спеша курил сигарету, стоя перед нами. Перед сотней изголодавшихся мужчин в лохмотьях, многие из которых отдали бы за сигарету жизнь. Не слышалось ни звука. Никто не шевелился. Мы просто стояли и смотрели, как маленький человек с ружьем курит, поглядывая на нас сквозь вьющийся дымок. Когда от сигареты оставался окурок, он кидал его на землю, растирал каблуком и отходил на несколько ярдов. А сто человек бросались в драку, чтобы добыть хоть крошку табака. Охранники смеялись.

— Загадочный Восток, — покивал Кэррол. — Во Вьетнаме мне довелось увидеть такое…

Розмари надеялась, что он не будет вдаваться в подробности. Еда пришлась ей по вкусу, виски вкупе с вином подняли ей настроение, и очень не хотелось, чтобы рассказы об ужасах войны омрачали ее пребывание в Париже. К счастью, Кэррол оказался молчуном, и продолжения не последовало. Правда, он полез в карман пиджака, достал фотографию и положил перед Розмари. В те дни такие фотографии заполонили все газеты. Женщина лет восьмидесяти, вся в черном, с протянутой рукой сидит на корточках у каменной стены. Рядом с ней, таращась в объектив, голый голодный ребенок. А мимо, не удостоив их и взглядом, проходит стройная, ярко накрашенная, с начесанными волосами девушка-азиатка в шелковом платье с длинным разрезом, позволяющим полюбоваться ее великолепными ногами. На стене накарябана надпись: «Бог был здесь, но уже ушел».

— Я сделал ее для редактора отдела религии, — пояснил Кэррол и налил себе вина.

Анна взяла фотографию.

— Какая девушка! Будь я мужчиной, и думать бы забыла про белых женщин. — Она протянула фотографию молодому англичанину.

Тот долго смотрел на снимок.

— Насколько мне известно, в Китае больше нет нищих. — Он покраснел, словно отпустил непристойную шутку, и положил фотографию на стол.

Элдред Гаррисон искоса взглянул на нее.

— Новое американское искусство. Граффити. От нашей стены вашей стене.

Кэррол убрал фотографию в карман.

— Я не видел женщины два с половиной года, — сообщил Гаррисон стейку, лежащему на его тарелке.

Париж, подумала Розмари, столица удивительных разговоров. Флобер и его друзья. Она начала подыскивать предлог, чтобы уйти, не дожидаясь десерта. Молодой англичанин добавил в ее бокал вина.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Англичанин в смущении отвернулся. Прекрасный длинный английский нос, светлые ресницы, румянец во всю щеку, полные, как у девушки, губы. И в кармане «Алиса в Стране чудес», подумала Розмари, вспоминая прочитанный летом «Конец пути». Все эти разговоры о войне. Она задалась вопросом, а что он ответит, если она шепотом спросит его: «Среди ваших знакомых нет надежного гинеколога, который может сделать аборт?»

— В нашем лагере были гуркхи, человек двести. — Гаррисон начал резать бифштекс. «Этот вечер нам суждено провести на Дальнем Востоке», — подумала Розмари. — Отличные парни. Великолепные солдаты. Японцы изо всех сил старались перетянуть их на свою сторону. Братья по крови, угнетаемые белыми империалистами, и все такое. Кормили их лучше других, давали им сигареты. Гуркхи делились едой с остальными пленниками. Что же касается сигарет… — Гаррисон покачал головой: поведение гуркхов и теперь, по прошествии стольких лет, продолжало удивлять его. — Они брали сигареты молча. А затем все как один рвали их на мелкие кусочки на глазах у охранников. Охранники смеялись, на следующий день вновь приносили сигареты, и история повторялась. Так продолжалось больше шести месяцев. Фантастическая дисциплина. Не знаю, кто мог бы с ними сравниться. Настоящие солдаты. Вокруг грязь, пыль, люди дохли как мухи, а они твердо стояли на своем.

Гаррисон отпил вина. Рассказ о давних лишениях, похоже, вызвал у него жажду. Разыгрался и аппетит.