Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

Ни один мускул не дрогнул на лице мистера Икс.

«Бог его знает. Мне представляется, что за всю ее жизнь это очаровательное, великодушное и независимое создание не посетила ни одна искренняя мысль; то есть мысль, ни связанная с мелким человеческим тщеславием, ни продиктованная некими общепринятыми представлениями. Так или иначе, но, пройдя несколько шагов, она протянула руку онемевшему Севрину. И это, по крайней мере, не было жестом. То было естественное движение. Чего она от него ждала, кто его знает? Видимо, невозможного. С уверенностью могу сказать, что того, на что он решился еще до ее протянутой в открытой мольбе руки, она не ожидала. Руки протягивать было уже не обязательно. С того момента, как он увидел, что она входит в подвал, он принял решение пожертвовать своей будущей карьерой и сбросить непроницаемую, накрепко прилипшую к нему маску, которую он носил с такой гордостью и…»

«Вы хотите сказать, – в недоумении перебил я, – что это Севрин был тем самым…»

«Да. Самым последовательным и опасным, самым коварным из осведомителей. Профессионалом, просчитывающим каждый шаг. Гением вероломства. К счастью для нас, это был уникальный персонаж. Я же говорю – фанатик. Опять-таки к счастью для нас, он влюбился в доведенные до совершенства невинные жесты этой девушки. Будучи сам актером до мозга костей, он, вероятно, верил в абсолютную ценность условных знаков. То, что этот профессионал угодил в такую дурацкую западню, можно объяснить лишь тем, что два столь всепоглощающих чувства не могут ужиться в одном сердце. Увидев, что опасность угрожает той, что, пусть неосознанно, была вторым актером в этой комедии, он утратил и дальновидность, и проницательность, и умение бесстрастно оценивать ситуацию. Более того, в первый момент он даже перестал владеть собой. Но сумел взять себя в руки, подчиняясь необходимости немедленно что-то предпринять – необходимости, которая казалась ему неотложной. Но что именно? Понятное дело, как можно скорее вытащить ее из этого дома. Намерение это овладело всем его существом. Я вам говорил, что он жутко перепугался. Но боялся он не за себя. Совершенно непредвиденная и преждевременная облава удивила и раздосадовала его. Можно даже сказать – взбесила. Финальную сцену своих предательств он привык разыгрывать с такой искусностью, что его репутация революционера оставалась незапятнанной.

Тем не менее он, видимо, решил доиграть свою роль до конца и не собирался скидывать маску. И только когда он понял, что девушка находится в доме, все его актерское мастерство – и деланное спокойствие, и временно обузданный фанатизм, и маска – все как ветром сдуло приступом паники. С чего бы ему паниковать, спросите вы? Ответ на поверхности. Он вспомнил – или, осмелюсь предположить, никогда и не забывал – о том, что там, на верхнем этаже, Профессор проводит свои опыты в окружении бесчисленных банок из-под „Сухих супов Стоуна“. Пары таких баночек хватило бы, чтобы похоронить нас на месте под грудой кирпичей. Севрин, разумеется, знал об этом. В том, что прекрасно представлял себе, что за человек этот Профессор, сомневаться не приходится. Сколько он перевидал таких персонажей! Или, быть может, он поверил, что Профессор сделает то, что на его месте сделал бы он сам. Так или иначе, эффект был достигнут. Он вдруг заговорил громко и властно:

„Выведите женщину. Немедленно“.

Проговорил он это хрипло, как ворона, – несомненно, сказалось сильное волнение. Через секунду хрипота исчезла. Но эти роковые слова вырвались из сведенного судорогой горла резким, нелепым карканьем. Можно было не отвечать. Спектакль завершился. Но человек, изображавший инспектора, счел необходимым рявкнуть:

„Скоро уведут, вместе с остальными“.

Это была последняя реплика комедийной части этой занимательной истории.

Позабыв обо всех на свете, Севрин шагнул к нему и схватил за лацканы пальто. Видно было, как под тонкой, выбритой до синевы кожей щек гневно ходили желваки.

„Снаружи дежурят ваши люди. Сейчас же уведите даму домой. Слышите? Быстро. А там уже разберетесь с тем, кто наверху“.

„А! Наверху еще кто-то есть, – открыто глумился тот. – Что ж, его приведут немедленно, и он еще успеет застать развязку“.

Но Севрин, не помня себя, на тон даже внимания не обратил.

„Что за идиот вас сюда прислал? У кого там руки чешутся? Испортить все не терпится? Вам что – приказ не растолковали? Вы хоть что-нибудь знаете? Невероятно. Смотрите…“