Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

«Вы же не хотите сказать, – небрежно заметил я, – что настоящие революционеры прибегают к помощи подобных безрассудных личностей?»

«Это не совсем то, что я сказал. Я говорил о ситуации в целом. Но раз уж вы интересуетесь, то могу заверить, что такого рода содействие революционерам более или менее осознано оказывается повсюду. И даже в этой стране».

«Невозможно! – отчаянно запротестовал я. – Таких игр с огнем мы себе не позволяем».

«И все же вы более других можете себе это позволить. Замечу также, что женщины если и не готовы играть с огнем, то шальную искру не пропустят».

«Это шутка?» – с улыбкой спросил я.

«А что вам кажется забавным? – сухо спросил он. – Я как раз думал о примере. O! Вот, сравнительно безобидный случай…»

Тут я весь обратился в ожидание. Я неоднократно пытался подвести разговор к его, так сказать, подпольной деятельности. Само слово между нами уже прозвучало. Но на мои поползновения он всегда реагировал с невозмутимым спокойствием.

«И в то же время, – продолжал мистер Икс, – этот пример даст вам представление о трудностях, которые возникают в подпольной, как вы изволили выразиться, работе. Порой справиться с ними нелегко. Естественно, между членами организации нет субординации. Нет никакой строгой системы».

Это меня поразило, но удивление быстро прошло. Разумеется, среди радикальных анархистов не может быть никакой иерархии, никакого единоначалия. К тому же мысль о том, что среди анархистов царит анархия, успокаивала. Такой уклад едва ли способствовал их продвижению.

Неожиданный вопрос мистера Икс застал меня врасплох: «А знакома ли вам Гермионова улица?» Я неуверенно кивнул. За последние три года эта улица преобразилась до неузнаваемости. Название осталось тем же, но ни единого кирпича или камня с прежних времен не осталось. Он говорил о старой улице: «Помните, там по левую руку стоял ряд двухэтажных кирпичных домов, задние дворы которых выходили на крыло крупного государственного учреждения? Сильно бы вы удивились, узнав, что в одном из этих домов был центр анархистской пропаганды и подпольной деятельности, как вы это называете».

«Нисколько», – ответил я. На моей памяти Гермионова улица никогда не считалась особенно респектабельной.

«Этот дом находился в собственности одного влиятельного государственного чиновника», – добавил он, пригубив шампанское.

«Ну конечно!» – воскликнул я, теперь уже не веря ни единому слову.

«Он, разумеется, там не жил, – продолжил мистер Икс, – но с десяти утра до четырех дня этот господин находился по соседству – в прекрасно обставленном личном кабинете в крыле того самого государственного учреждения, которое я упомянул. Для точности поясню, что формально здание на Гермионовой улице принадлежало его совершеннолетним детям, сыну и дочери. Дочь была красотка, но отнюдь не в вульгарном смысле. Юности всегда присуще обаяние, но эта девушка пленяла не только юностью, чей цвет был пышнее обычного, но и соблазнительной восторженностью, независимостью и смелостью мысли. Полагаю, все эти образы она примеряла так же, как и свои броские платья, и с той же целью: любой ценой утвердить свою индивидуальность. Вы же знаете, ради этого женщины могут зайти весьма далеко. И она дошла почти до предела. Она усвоила все жесты и ужимки, сопутствующие революционным убеждениям, в ее распоряжении был полный арсенал чувств: жалость, гнев, возмущение бесчеловечностью и пороками класса, к которому сама она принадлежала. Все вышеперечисленное шло этой удивительной натуре так же, как и ее оригинальные наряды. Оригинальные ровно настолько, чтобы обозначить свое презрение к мещанским вкусам откормленных «хозяев жизни». Лишь обозначить – не более того. Слишком усердствовать в этом направлении было бы неуместно, сами понимаете. При этом, будучи совершеннолетней, она имела полное право отдать свой дом в распоряжение рабочих-революционеров».

«Да вы шутите!» – вскрикнул я.

«Ничуть. И это был весьма разумный жест. Как бы иначе они заполучили этот дом? Люди они небогатые. К тому же с агентом по недвижимости сразу возникли бы трудности, ему понадобились бы рекомендательные письма и прочие официальные бумаги. С революционерами она познакомилась, изучая жизнь бедных кварталов (еще один жест – милосердия, личного участия, все согласно тогдашней моде). Важным преимуществом было местоположение – ведь Гермионова улица, как вам известно, находится достаточно далеко от неблагонадежной части города, жители которой – под особым надзором полиции.