Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

«Ты обманула меня – теперь ты дуришь его… Это ужасно! За что?»

«Я обманула себя!» – воскликнула она.

«Какой бред!» – нетерпеливо произнес он.

«Я уйду, если таково будет твое желание», – продолжила она торопливо. «Ты должен был услышать – ты должен был узнать. Нет! Я не смогла!» – вскричала она и замерла, сжимая руки.

«Рад, что ты раскаялась, пока еще не слишком поздно», – глухо произнес он, уставившись на носки своих ботинок. «Рад, что… проблеск лучшего чувства», – последние слова он пробормотал как будто сам себе. Повисла тяжелая пауза. Он поднял голову и сказал уже громче: «Рад видеть, что у тебя остались какие-то представления о приличиях». Казалось, он замешкался, взглянув на нее, словно оценивая возможные последствия своих слов, и наконец выпалил:

«Ведь я любил тебя…»

«Я этого не знала», – прошептала она.

«Ради всего святого! – воскликнул он. – А ты как думаешь – почему я на тебе женился?»

Эта глупая бестактность рассердила ее.

«И почему же?» – процедила она.

Он пристально глядел на ее губы, словно чего-то опасаясь.

«Чего я только не думала», – сказала она медленно и остановилась. Он наблюдал, затаив дыхание. Наконец она продолжила с отрешенным видом, словно размышляя вслух: «Я пыталась понять. Честно пыталась… Почему же?.. Наверное, по той же причине, что и все остальное… Ради собственного удовольствия».

Он стремительно отошел, затем снова приблизился к ней вплотную, его лицо пылало.

«Ты вроде бы тоже была всем довольна, – гневно прошипел он. – Полагаю, спрашивать, любила ли ты меня, нет необходимости».

«Сейчас я знаю, что была совершенно неспособна на это, – спокойно ответила она. – А если бы и была, то ты, наверное, на мне не женился бы».

«Понятно, что не женился, если бы знал тебя, как знаю сейчас».

Он увидел, как много лет тому назад делает ей предложение. Они поднимались по пологой лужайке. Повсюду на солнце грелись отдыхающие. Тени от густых ветвей неподвижно лежали на стриженной траве. Невдалеке между деревьями фланировали разноцветные зонтики, похожие на неторопливо порхающих ярких степенных бабочек. Приветливо улыбаясь или, напротив, с весьма серьезным видом, мужчины в доспехах своих безупречных черных костюмов стояли рядом с женщинами в светлых летних платьях, напоминавших волшебные сказки о заколдованных садах, где ожившие цветы улыбались зачарованным принцам.

Они шли по пустынной лужайке, и вдруг он остановился, как будто на него снизошло озарение, и заговорил. Он вспомнил, как смотрел в ее чистые глаза, на ее открытый лоб, вспомнил, что, быстро оглядевшись вокруг, не видит ли кто, подумал, что в этом мире, полном достоинств, очарования и чистоты он не может совершить ошибку. Он гордился этим миром. А себя видел одним из его творцов, его обладателей, его хранителей и прославителей. Ему хотелось как следует за него ухватиться, получить от него как можно больше наслаждений, а благодаря несравненным качествам этого мира, его чистейшей атмосфере и близости к небесам, какими он их себе представлял, этот брутальный порыв желания казался ему самым нравственным из всех его порывов. За одно мгновение он пережил все это заново и так явственно представил себе глубину собственного падения, что почти не задумываясь произнес: «Боже! Как же я любил тебя!» В голосе его звучали слезы.

Искренность его слов, казалось, тронула ее: губы слегка задрожали, и, сделав неуверенный шаг навстречу, она с мольбой протянула руки, но тут заметила, что он, поглощенный своей трагедией, совершенно забыл о ее существовании. Она остановилась, руки медленно опустились. А он стоял с искаженным от горьких мыслей лицом и не заметил ни ее движений, ни ее порыва. Он раздраженно топнул ногой, потер лоб и – снова взорвался.

«И что мне теперь прикажешь делать?»

Он снова замер. Она поняла по-своему и решительно двинулась к двери.

«Все очень просто… Я ухожу», – громко сказала она.

Он вздрогнул от неожиданности при звуке ее голоса, бросил на нее дикий взгляд и пронзительно закричал:

«Ты… Куда? К нему?»

«Нет… Сама по себе… Прощай».

Она стала нащупывать дверную ручку, громыхая ей, как будто выходила из темной комнаты.

«Нет… Останься!» – крикнул он.

Она едва услышала его. Хёрви видел, как ее плечо коснулось дверного проема. Она пошатнулась, как от слабости. Менее секунды прошло в тревожном ожидании – они будто балансировали на грани полного морального падения, еще немного – и оба улетят во всепожирающие тартарары. Затем, почти сразу же, он выкрикнул: «Вернись!» – и она отпустила ручку двери. Она повернулась в смиренном отчаянии, как человек, сознательно упустивший последний в жизни шанс; и на мгновение представшая перед ней комната показалась жуткой, темной и безопасной – как могила.