Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

Голос с тахты прервал рассказчика.

«Как мне это знакомо!»

Он слегка подался вперед.

«Да. Мне тоже. В любви и на войне все должно быть предельно ясно. Ясно как день, ведь и то и другое – служение идеалу, который так легко, так ужасно легко предать ради Победы. – Он помолчал и продолжил: – Я не уверен, что Капитан так углублялся в собственные чувства. Однако они мучали его – разочарование наводило на него тоску. Иногда он даже чувствовал себя дураком. Человек многогранен. Но времени для раздумий у Капитана не было: с юго-запада к его кораблю приближалась стена тумана. Огромные клубы пара летели по верху и обвивали трубу и мачты, которые словно начали таять. А затем и вовсе исчезли.

Судно встало, звуки стихли, туман завис и, сгустившись, стал будто осязаем в своей удивительной немой неподвижности. Вахтенные потеряли друг друга из виду. Шаги стали бесшумными; редкие голоса, нечеткие и обезличенные, глохли в толще тумана. Слепая белая неподвижность овладела миром.

Казалось, это надолго. Это вовсе не значит, что туман повсюду был одинаково густым. Время от времени он вдруг таинственным образом начинал редеть, и сквозь него члены экипажа могли разглядеть более или менее призрачный силуэт своего корабля. Даже очертания мрачного берега несколько раз всплывали перед их взорами в колеблющейся матовой пелене необъятного белого облака, прильнувшего к водной глади.

Во время таких прояснений корабль осторожно подошел ближе к берегу. Какой толк оставаться в открытом море, когда вокруг не видно ни зги? Офицеры на борту знали каждый уголок побережья по маршруту патрулирования. Решили, что гораздо лучше будет укрыться в знакомой бухточке. Места там было немного, как раз, чтобы встать на якорь. Там они переждут, пока туман не рассеется.

Медленно, терпеливо и с крайней осторожностью они подходили все ближе и ближе, различая лишь призрачные очертания темных скал, окаймленных бушующей пеной у подножия. Туман был настолько густой, что когда корабль становился на якорь, они видели ту же картину, что наблюдали бы в открытом море за тысячу миль отсюда. Тем не менее уже чувствовалась близость суши, приют земли. Было нечто особенное в неподвижности воздуха. Еле слышный, почти неуловимый плеск воды о скалистый берег бухты достигал их слуха через паузу – это было неожиданно и загадочно.

Бросили якорь, выбрали лотлинь. Капитан спустился в свою каюту, но пробыл там совсем недолго, пока голос из-за двери не позвал его обратно на палубу.

„Что на этот раз?“ – подумал он про себя.

Его слегка раздражала необходимость снова выходить и снова всматриваться в этот наводящий тоску туман.

Он обнаружил, что туман снова немного рассеялся, впитав в себя мрачный оттенок темных скал, лишенных форм и очертаний, но уверенно заявлявших о своем присутствии завесой теней вокруг корабля. Одно-единственное светлое пятно обозначало выход в открытое море. Несколько вахтенных наблюдали все это с мостика. Помощник Капитана встретил его и, затаив дыхание, прошептал донесение: в бухте еще один корабль.

Несколько пар глаз уже разглядели его буквально минутой ранее. Корабль стоял на якоре перед самым входом в бухту и виделся лишь размытым пятном на светлом фоне тумана. Наконец Капитан, вглядевшись туда, куда ему упорно указывали, и сам различил очертания, без сомнения принадлежавшие какому-то судну.

– Чудо, что мы не столкнулись на входе, – заметил старший помощник.

– Отправьте на борт шлюпку, пока он не исчез, – скомандовал Капитан. Это предположительно было каботажное судно. Вряд ли что-то еще. Но другая догадка мелькнула в его голове.

– Действительно, чудо, – сказал он помощнику, когда тот вернулся, отослав шлюпку.

К этому моменту оба уже сообразили, что корабль, так внезапно обнаруженный, не известил о своем присутствии ударом в судовой колокол.

– Мы, конечно, прошли очень тихо, – заключил младший офицер. – Но они должны были услышать хотя бы наших лотовых. Мы прошли ярдах в пятидесяти от них. Едва разминулись! Они могли даже различить нас, знали ведь, что кто-то приближается. Странно, что мы ни звука оттуда не услышали. Парни на борту, должно быть, затаили дыхание.

– Это да… – задумчиво произнес Капитан.

Шлюпка, как положено, вернулась, неожиданно возникнув у борта, будто проделала себе лаз в тумане. Старший по званию поднялся на борт для доклада, но Капитан не дал ему заговорить, крикнув издали:

– Каботажное судно, не так ли?