Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

«У нас с тобой как раз хватит, чтобы выкупить „Сагамор“…»

Тебе ж для дела деньги нужны, горячится капитан Гарри, а второй только смеется: да дела-то идут. Старина, да я пригоршню соверенов заработаю быстрее, чем ты трубку раскуришь… Манди и Роджерс и рады: разумеется, капитан. Можем даже взять судно в управление, как будто и не продавали… Ну, при таком раскладе судно было хорошим вложением. Ага, хорошим – на тот момент.

Тут он слегка повел головой, что в его случае было равнозначно проявлению сильнейшего чувства.

– Имей в виду, что Клути тогда еще и в помине не было, – грозно пробормотал он.

– Как скажете, – отозвался я. – В таких случаях пишут – прошли годы. И вся недолга.

Он смотрел на меня некоторое время отсутствующим взглядом, будто погрузившись в мысли о годах, которые я с такой легкостью пропустил; а ведь это были и его годы – и до, и после появления Клути (последних прошло не так уж много). Когда он снова заговорил, в его сумбурной, но выразительной речи я уловил желание донести до меня, как повлияло на Джорджа Данбара длительное общение с Клути – этим беспринципным, ушлым пройдохой, обезоруживающее обаяние которого (забавный мужичонка) питало его бесшабашный авантюризм.

– Он настаивал на том, чтобы я все подробно расписал, и я заверил его, что это вполне в моих силах. Потом упорно втолковывал мне, что у Джорджа были взлеты и падения (брат же тем временем безмятежно ходил туда-сюда под парусом); что временами он садился на мель – и это весьма его тревожило, поскольку у него была молодая жена с запросами. В общем, дела шли не очень гладко; а тут Клути повстречал в городе человека, который продвигал патентованные пилюли (чем Клути в Америке занимался), и не без успеха, но если как следует вложиться в рекламу – тысяч так на несколько, – то дело выгорит почище золотой жилы. Такие перспективы увлекли Клути, тем более что он в этом разбирался. Ясно было, что когда подвернулась такая уникальная возможность, новый компаньон Джорджа буквально загорелся этой идеей.

И вот каждый день около одиннадцати он приходит в кабинет Джорджа и поет ему эту песню, пока тот не начинает скрежетать зубами от ярости. Заткнись! Какой толк? Денег все равно нет. Едва хватает на плаву удержаться, какое там вкладывать тысячи в рекламу. А предложить Гарри продать судно он никогда не осмелится. Об этом и думать нечего. Брат до смерти расстроится. Это будет для него конец света. И уж точно не ради такого дела!.. «Афера, думаешь?» – кривит губы Клути… Джордж идет на попятный: «Да нет, это ж каким чистоплюем надо быть, чтоб после стольких лет в торговле такое подумать». Клути смотрит на него пристально так: «А речь-то вовсе не о продаже. Уверен, что старое корыто уже и на половину страховой стоимости не потянет». И тут Джордж на него как набросится: «Так что ж ты все зубы скалишь над нашей посудиной, три недели уже? Мне, кстати, надоело».

Злится, что Клути ему голову морочит, понимаешь. А Клути спокойно так, медленно ему говорит: «Меня чистоплюем тоже не назовешь. Старину „Сагамора“ не на продажу надо. Томагавкнуть бы эту рухлядь». Сагамор – вроде как вождь у индейцев. Рострой на судне был полуголый дикарь с пером за ухом и топориком на поясе. Томагавкнуть, говорит.

«О чем это ты?» – спрашивает Джордж… «Крушение – можно провернуть совершенно гладко, – продолжает Клути, – тогда и брат твой вложится деньгами из страховки. А во что вложится – говорить не обязательно. Ты для него величайший коммерсант на земле. Заодно и ему состояние сколотим…» Джордж в ярости хватается за стол… «Думаешь, мой брат способен корабль свой ради денег потопить?! Рядом с ним и подумать о таком невозможно – благороднейший человек на земле… Давай-ка потише, на улице слышно». Клути говорит, что брат, конечно, образчик всех добродетелей, хоть в музей выставляй, его бы только уговорить на берегу остаться – отпуск взять – отдохнуть немного – почему бы нет?.. «На самом деле, – шепчет Клути, – есть у меня на примете человечек для такого дельца».

Джордж аж поперхнулся… «Ты что думаешь, я из этих – думаешь, я на такое способен – ты за кого меня принимаешь?» Он чуть с ума не сходит, а Клути тем временем спокоен, побледнел только… «Я тебя принимаю за того, кто не ровен час по миру пойдет…» Он идет к двери и выпроваживает конторских на обед – их там всего двое. Возвращается… «А ты чего так возмущаешься-то? Я тебе что, вдову обокрасть предлагаю? Или сироту? Ты чего? Ллойд – это ж корпорация, ей голодать не придется. Там, наверное, страховщиков сорок, кто корабль твой дурацкий страховал. Никто из них без еды и крова точно не останется. Все риски просчитаны. Все учтено, говорю тебе…» – ну и все в таком духе. Так-то! Джордж слишком взволнован, чтобы продолжать разговор – только хрипит что-то и руками машет; не ожидал он такого, понимаешь? А тот знай себе греет спину у камина и дальше о своем. Дела твои с древесиной на ладан дышат, с фруктами консервированными тоже не идет… Ты боишься, говорит, но закон на то и нужен – дураков пугать. И разъясняет, какое беспроигрышное это дельце – корабль на дно пустить. Столько лет исправно за страховку платили. И тени подозрения не возникнет. И, черт подери, не вечно же плавать этой посудине!