Софи Вёрисгофер - Из Лондона в Австралию

– Погоди, погоди, – уговаривал Тристам. – Тут сердцем не поможешь, надо все обиды скрывать под улыбкой, иначе победа всегда будет на их стороне.

– Да она и так на их стороне, потому что у них сила.

– Которую мы у них отнимем. Будьте в этом уверены.

– О, Боже! корабль плывет еще только по Темзе, надо терпеть целые месяца, пока мы обогнем мыс Доброй Надежды.

– Но эти месяцы пройдут, – утешал Тристам, – завтра мы выходим в открытое море. Надо хорошенько все подготовить, и прежде всего надо попасть в караул, а на это требуется время.

И каждый раз, когда оборванец вел такие речи, все роптавшие в бессильном отчаянии, начинали чувствовать нечто вроде утешения и надежды. Мысль о возможности отомстить за себя возбуждала душу, как вино.

На следующее утро вдали показался знаменитый маяк, Эддистон, на одинокой, окруженной морем вершине которого служащие остаются нередко по целым месяцам отрезанными от всего мира. Короткия речные волны смешались длинными, плавно текущими волнами океана, глазу не на чем было остановиться, не попадалось больше рыбачьих лодок, не видно было живущих на суше птиц, и только море разбивало свои пенистые белые волны о пловучия тюрьмы.

Антон постоянно следил за другими кораблями. Один ушел уже далеко вперед, другой держался на одной линии с «Королем Эдуардом», но не подходил настолько близко, чтоб можно было разглядеть находившиеся на нем предметы.

Начал падать снег, хлопья садились на корабельные фонари, принимая красную или зеленую окраску, потом скатывались в воду и меркли. Но некоторые из них и там продолжали сиять, разростаясь все больше, так что за кораблем тянулась целая полоса, освещенная мерцающими точками, словно на поверхности воды лежали бриллианты. Антону казалось, что он видит чудо, нечто такое, что не может быть в мире обычных вещей.

– Это морские фонари. – сказал ему один матрос, случайно проходивший мимо. – их еще увидим не раз. Это живые существа.

– Разве не снег? – прошептал, совершенно сбитый с толку, Антон.

Матрос улыбнулся и прошел молча, а Антон все продолжал смотреть на это странное явление с возраставшим удивлением. – Какой блеск! Какие переливы цветов! Он благоговейно сложил руки.

Вдруг в недалеком расстоянии он заметил какой-то крупный предмет, который приближался, то исчезая из вида, то появляясь вновь.

Что бы это могло быть?

В этот момент с марса раздался голос матроса на вахте.

При тихой, безветренной погоде голос этот разносился по всему кораблю.

– Лодка впереди!

Палубная вахта передала приказ дальше и скоро появился офицер с подзорной трубой. Ледка здесь, среди открытого моря, – это было странно.

– Может быть, занесло рыбака, – предположил кто-то.

– Но это совершенно невозможно, ведь не было ни малейшего ветра.

– Теперь я вижу, – вскричал мистер Паркер, старший офицер на «Короле Эдуарде». – Самая обыкновенная лодка, ореховая скорлупа.

– Сколько человек экипажа?

– По-видимому, совершенно пустая.

– Ну, так не будем терять времени, а то отстанем от других кораблей.

Антон сильно волновался, каждое слово падало камнем ему на сердце. – «О, пусть бы маленькая лодка оказалась пустой!»

Но желанию этому не суждено было исполниться. – Теперь лодка, совсем близко, – сказал офицер. – В ней мертвый.

– Позвольте, пожалуйста, взглянуть мне самому, мистер Паркер.

Капитан Армстронг взял трубку и стал наводить ее на интересующий его предмет. Вокруг него столпились кучкой офицеры, в числе которых находился и лейтенант Фитцгеральд.

– В лодке лежит человек, господин капитан, – сказал он. – Я вижу и без трубы.

– Что у вас за глаза! – сказал, улыбаясь, капитан. – Во всяком случае, я вижу там юношу… совсем мальчик, мне кажется. Может быть, он еще жив, и мы должны поспешить к нему на помощь. Мистер Паркер, спустите маленькую лодку.

Антон тихонько вздохнул. «Еще новое несчастье!»

Тотчас были сделаны необходимые распоряжения и спущена лодка, в которой поместились четыре матроса.

На палубе с напряженным вниманием следили за всем происходящим, бледные лица арестантов безмолвно, смотрели сквозь железную решетку. Там, на дне лодки, лежал одинокий мертвец, может быть, умерший от голода, может быть, убитый.

Лодка с четырьмя матросами отделилась от фрегата. При каждом взмахе весел к дереву её приставали маленькие блестящие точки и она плыла как бы погруженная в полосу света, стройно подвигаясь к качавшейся на волнах лодке.