Жозе Эса де Кейрош - Преступление отца Амаро

– Вы что гуляете до такого позднего часу, плутовка?

Она засмеялась и проскользнула мимо него наверх в то время, как он выходил, отгоняя прислугу от двери.

– Ладно, ладно, уходи, голубушка, разболеешься. Значит, завтра в восемь утра, Амаро. Будьте готовы к этому времени.

Амаро запер за собою дверь спальни. Постель была открыта, и от чистого белья приятно пахло стиранным полотном. Над изголовьем висел старинный образ Христа на кресте. Амаро открыл молитвенник, опустился на колени у кровати и перекрестился. Но он чувствовал себя таким усталым, что скоро начал зевать. И среди обычных молитв, которые он читал машинально, ему были слышны наверху над его спальнею шаги Амелии и шуршанье крахмальных юбок, которые она встряхивала, раздеваясь.

Амаро Виера родился в Лиссабоне в доме маркизы д'Алегрос. Отец его был лакеем маркиза, мать горничною и доверенным лицом при маркизе. У Амаро сохранился дагерротип матери. Это была здоровая женщина с густыми бровями, толстыми, чувственными губами и прекрасным цветом лица. Отец Амаро умер от удара, а мать, отличавшаяся всю жизнь завидным здоровьем, умерла через год от горловой чахотки. Амаро исполнилось тогда шесть лет. У него была сестра, жившая с раннего детства у бабушки в Коимбре, и дядя, зажиточный торговец в квартале Эстрелла. Но маркиза привязалась к Амаро, оставила его у себя в доме после смерти родителей и занялась его воспитанием.

Маркиза д'Алегрос овдовела в сорок три года и стала жить большую часть года в своем имении. Это была добрая и ленивая женщина, благоговевшая перед духовными лицами и вечно занятая церковными делами; при её доме даже была устроена часовня. Обе дочери её, воспитанные в страхе Божием и в поклонении последним модам, были ханжами и говорили с одинаковым жаром о христианском смирении и о последних модных журналах. Один журналист того времени оказал про них: – Они думают каждый день о туалетах, в которых явятся в рай.

Маркиза предназначила Амаро к духовной карьере. Его худенькая, бледная фигурка вполне соответствовала этому назначению. Он любил атмосферу церквей и часовен и лучшим удовольствием было для него сидеть среди женщин, прижавшись, к теплым юбкам, и слушать их рассказы о святых. Маркиза не пожелала отдать его в школу, опасаясь влияния скверных товарищей и духа неверия. Домашний капеллан преподавал ему латынь, а старшая дочь маркизы, дона-Луиза давала ему уроки французского языка и географии.

Амаро был очень тихим ребенком; он никогда не играл и не бегал, был очень труслив и даже спал при свете лампы рядом со старою прислугою. Женская прислуга маркизы очень портила его; его находили хорошеньким мальчиком, целовали, щекотали постоянно, и он привык вертеться среди юбок, близко соприкасаясь с женскими телами, что доставляло ему большое удовольствие. Иной раз, когда маркизы не было дома, горничные наряжали его в женское платье, забавляясь вместе, с ним. Амаро позволял им делать с собою все, что угодно. Глаза его затуманивались, на щеках появлялся нехороший румянец. Прислуга посвящала его, кроме того, во все свои сплетни и интриги. Амаро поневоле сделался лгуном и сплетником, рылся в чужих вещах, вертелся среди грязных юбок и фальшивых волос. Он был невероятно ленив и утром подолгу валялся в постели, плотно закутавшись в одеяло и обняв подушку.

Однажды в воскресенье, вернувшись утром с обедни, маркиза упала на террасе и скоропостижно скончалась. В завещании она распорядилась отдать Амаро в пятнадцать лет в семинарию, чтобы он сделался священником. Обязанности исполнить это распоряжение возлагалась на отца Лизета. Амаро было в то время тринадцать лет.

Дочери маркизы переселились по смерти матери к тетке, а Амаро отправили к его дяде-торговцу. Это был толстяк, женатый на дочери бедного чиновника, которая вышла за него, чтобы уйти из родительского дома, где ей приходилось жить в бедности. Она ненавидела мужа, его ласку, его волосатые руки и бедный квартал, где они жили. Муж, наоборот, обожал ее, осыпал дорогими подарками и называл своею герцогинею.

Амаро не встретил в доме дяди ласкового женского элемента, окружавшего его у маркизы. Тетка почти не обращала на него внимания. Она сидела целыми днями у окна, напудренная и разодетая в шелк, читая романы или театральную хронику и ожидая, когда пройдет под окном её ухаживатель. Дядя воспользовался мальчиком и поставил его за прилавок, заставляя вставать в пять часов утра. Оба ненавидели племянника, жалея каждый кусок хлеба, который он съедал у них. Амаро худел и плакал целые ночи напролет. Он знал, что должен поступить пятнадцати лет в семинарию, и ждал этого времени, как освобождения от тяжелого ига.