Стефан Жеромский - Пепел

В одном небольшом, сравнительно скромно убранном салоне слуга велел Рафалу подождать. Когда толстые икры лакея перестали мелькать перед глазами и совсем не стало слышно шороха его туфель, Рафал уселся в глубокое кресло и весь ушел, углубился в себя. Пытливым взором он озирал все, что знал и видел до сих пор, чем он был, что с ним творилось, что значил он на свете. Смех душил его, язвительный и безжалостный смех. Он не скользнул по его губам, а только как волна, вздувшаяся от бури, коротко взревел и смолк. Тяжелым взором он еще раз скользнул вдоль всей анфилады залов, тихо и томно дремавших в своей роскоши. Кругом царила тишина, как в храме.

И вдруг неожиданно, где-то за третьей дверью раздался смех, тот самый, единственный в мире… Рафал закрыл лицо руками и слушал в восхищении. Веселые голоса приближались, как буря, и, наконец, зазвучали в соседнем салоне. В приоткрытую дверь Рафал видел, что там происходит. Словно весенний щебет птиц раздавались радостные, трепещущие жизнью, здоровьем, весельем возгласы младших сестер князя, их товарок и подруг.

– Непременно jeux de société! [94]– кричала одна из них. – Непременно… Jeux d'esprit [95]– это скучно. Точно урок грамматики.

– Как? Le secrétaire? [96]

– Нет, нет! Jeux d'esprit, jeux d'exercice, [97]– это совсем как на уроке.

– Ну, хорошо…

– А, может быть, лучше Jeux de parole? [98]Как вы думаете? Например, Chnif, chnof, chnorum? A?

– Нет, нет! Jeux de société, – заливаясь смехом, капризным голосом настаивала княжна Эльжбета.

– Ну, хорошо… Так решили!

– Начнем…

– Все на местах?

– Кто опоздает, пусть сам на себя пеняет.

– Итак, играем… Говорите! Кто что хочет?

– Я предлагаю Le corbillon, [99]– послышался первый голос.

– Я – Les propos interrompus… [100]

– Monsieur le Curé! [101]

– La toilette. [102]

– Подождите, подождите! Сколько сразу пожеланий… Давайте голосовать, как на сеймике.

– Я хочу непременно – l'Avocat. [103]Непременно, совершенно непременно!..

– Кто за Avocat?

– Нет, нет! Avocat? Это не интересно. Лучше уж La toilette или Combien vaut l'orge? [104]

– A может быть, Le Capucin? [105]Это забавно, помните, как Камилл был capuchon, [106]а Цецилька lа barbe? [107]

– Попробуем сначала La toilette.

– Ну ладно! La toilette. Все согласны?

– Все…

– Все!

– Tout le monde est assis! [108]– Я уже готов!

– Я буду le miroir… [109]Я люблю, чтобы в меня смотрелись, ха-ха!

– Я – la boîte à rouge… [110]

– Тайная, тайная коробочка!

– Я – la boîte a poudre… [111]

– Эли будет la boîte à mouches… [112]

– А Камилл – le flacon! [113]

– Ах, это чудесно: Камилек – le flacon!

– Цецилька, погодите, погодите: Le faux chignon. [114]

– Габриэль – le fer à friser. [115]

Рафал от любопытства забыл, где он находится. Ему казалось, что и он участвует в этой игре. Сидя без движения в своем кресле, он видел в щелку между приоткрытыми створками дверей середину салона, где прелестные девочки-подростки с личиками херувимов, одетые в легкий муслин и газ, тесно сдвинули креслица и образовали сомкнутый круг. Ноги их ерзали от нетерпения по ковру, глаза искрились, губы смеялись, а голые плечики подергивались. Звонкий голос самого младшего, князя Камилла, звучал деликатно, но повелительно:

– Madame demande son fer à friser! [116]

Кто-то из играющих вскочил со своего места, которое поспешила занять девочка, стоявшая в середине.

– Madame demande son faux chignon! [117]

Опять шум и смех.

– Madame demande son miroir. [118]

– Madame demande toute la toilette! [119]– крикнул князь Камилл.

Креслица раздвинулись и tout le monde с криком, шумом и смехом стал меняться местами. Смех, буря аплодисментов осыпала, как град, одну из участниц, оставшуюся посредине.

Рафал не заметил, как приоткрытая дверь быстро распахнулась. Вбежала княжна Эльжбета и остановилась на пороге. Она, видно, давно уже заметила Рафала, но не переставала смеяться. Как догадался Рафал, она сделала это для того, чтобы дать ему понять, что почти не замечает его. Рафал неуклюже встал, поклонился с сандомирской, точнее климонтовской галантностью, даже что-то пробормотал, чего сам не смог бы повторить. Княжна минуту как будто кого-то ожидала… Никто не являлся. Прелестная, невыразимо очаровательная, она перестала смеяться. Черты ее лица изменились до неузнаваемости. Оно приняло холодное и важное выражение, но не заученное, не минутное, о нет! Рафал почувствовал себя раздавленным, убитым. Он уловил инстинктивное высокомерие, надменный, равнодушный взгляд и – самое худшее – учтивую, благосклонную, барскую улыбку, когда она медленно отвернулась и ушла в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь. Перед глазами его проплыли прелестная шейка, полуобнаженные плечи и поднятая голова, на которой каждый волос был ниткой блестящего золота. На мгновение он ощутил в груди нечто еще более чужое, неумолимое, враждебное, чем ее смех. Подбежать к ней, схватить руками за эти мягкие, царственные, золотые косы… Заставить ее упасть перед ним на колени…