Наоми Френкель - Дом Леви

– Миновали дни гильдий, множества маленьких мастерских, недалеких ремесленников, которые ставили ширму здесь, перегородку там из-за религии и веры, или, черт его знает, из-за чего. Новые времена пришли! Кровь, железо и свобода! Свобода на право везения – сказал дед и взмахнул сжатым кулаком перед лицом Морица.

– Свобода? – пытался маленький Мориц вновь повысить свою значительность черным пророчеством. – Ненависть к евреям сильнее свободы.

– Ха, – засмеялся дед в машине, вспомнив пророчества маленького Морица Гольца. Ни одно из них не исполнилось. Не прошел и год после этой встречи с маленьким Морицем у синагоги, как дед и бабушка поселились в одном из самых фешенебельных домов столицы. Доменные печи, плавящие железо, дымились днем и ночью. Роскошные ворота, достойные царского дворца, воздвиг дед на фабрике, и далеко окрест сверкали позолоченные буквы: Леви! И так как в эти дни родился у него первенец – сын Альфред, дед добавил – «Леви и сын».

– Ай, – стучит дед снова посохом о пол автомобиля, – зачем тогда он торопил гравера – вырезать дополнительное слово? Не первенец родился у него, книжный червь. Нога Альфреда никогда не ступала в цеха фабрики.

Господин Леви сидит, нахохлившись, в своей шубе, словно пытаясь погрузиться в самого себя. Только короткие, белые его руки лежат поверх темной шубы. Дед бросает взгляд на руки сына и неожиданно мягко говорит:

– Еще немного, и мы приедем, Артур.

– Да, еще немного, и приедем, дед, – наконец-то роняет слова Гейнц.

Автомобиль едет среди домов рабочих. Длинные шеренги каменных домиков вытянулись по обеим сторонам шоссе, как задымленные красные ленты. Дом опирается на дом, и нет между ними никакого разрыва. Стальные столбы высокого напряжения ткут над домами запутанную сеть проводов. Фарфоровые тарелки электрических столбов висят над домами и тротуарами, как звенящие тарелки клоунов напротив массы черных лиц в серых одеждах. По центру шоссе трамвайные рельсы. Каждое утро сюда приходит трамвай, забитый рабочими из города, останавливается здесь, вбирает дополнительную массу людей и везет их на разные фабрики. Именно, в этот момент прибыл пустой трамвай, остановился, и водитель дает громкие звонки. Рабочие на тротуарах и в открытых окнах домов смеются и машут руками звонящему водителю.

– Настроение у них приподнятое, – говорит дед.

– Приподнятое? – сомневается господин Леви.

Кажется ему, что улица эта впервые открылась ему. Дома эти всегда были закрытыми, и окна их смотрели на улицы сонными и мутными. А сейчас окна раскрыты, обнаружились внутри зеркала. Мужчина вытряхивает пыль из одеял и матрацев. Отец держит на руках ребенка и пытается его развлечь. Некто повесил зеркало на окно и с удовольствием бреется. У входов в дома стоят группы людей, хорошо одетых, в облегающих свитерах и кепках. Они беседуют, но ощущение, что все чего-то ждут. Все-то их дела в это осеннее утро – стоять и ждать. Только женщины в беспрерывном движении, и при этом не закрывают рта. Дел у них, как в будни. Именно, в этот час открылся профсоюзный магазин, и большие буханки хлеба торчат из их корзин. Молоко и масло распределяли для детей. Да и большая ватага детей с качающимися ведрами в руках собирают уголь между железнодорожными рельсами, ведущими к фабрикам.

– В общем-то, видно, – говорит дед, – что жизнь течет нормально.

– Нормально? – на этот раз сомневается Гейнц.

Гейнц замедляет движение автомобиля, смотрит во все стороны: удивляется, видя Хейни сына-Огня, который здесь не живет. Надеялся, что его здесь не увидит. Но вот он, «Хейни – пустое место», сидит на ящике, что-то жует, и ничто его не колышет. Да ведь он тогда приходил со всей делегацией в кабинет Гейнца – объявить забастовку. В тот день все знали, что это произойдет, и Гейнц заранее приехал на фабрику. Рабочие начали трудиться, как обычно. На столе Гейнца лежал договор, подписанный с городскими газовыми предприятиями, он позвал руководителя работ – выяснить детали обновления доменных печей.

– Подстрекают рабочих объявить забастовку, – прервал его мастер.

– Кто? – спросил Гейнц.

– Красные стоят с утра и подстрекают.

– У меня есть сведения, что профсоюзы не пришли к соглашению. Пока их лидеры будут дискутировать, нечего бояться забастовки. Надо использовать каждый оставшийся день.

И в этот миг раздались гудки по всей промышленной зоне, громкие, пугающие, и тут же замолкли.

– Забастовка! – крикнул мастер.