Уильям Шекспир - Трагедии. Сонеты

Мой государь, бежал и спасся Флиенс.

Я болен вновь, хоть был уже здоров,
Как мрамор целен, как утес незыблем,
Как воздух волен. А теперь я подлым
Сомнением и страхом связан, скован,
Подавлен, сломлен. Но убит ли Банко?
Не ложь ли это?

Нет, мой государь,
Во рву нашел он ложе. Двадцать ран
На голове его. Из них любая –
Смертельна.

Что ж, спасибо и на том.

Раздавлен змей, но уцелел змееныш.
Со временем и он нальется ядом,
Хотя сейчас еще беззуб. – Ступай.
Мы потолкуем завтра.

Вы забыли
Своих гостей, мой государь, а пир,
Не сдобренный любезностью хозяев,
Становится похож на платный ужин.
Для насыщенья дома мы едим,
В гостях же ищем не еды – радушья.
Стол пресен без него.

Упрек приятный!

В охоту и во здравье угощайтесь!

Присесть благоволите, государь.

Весь цвет страны здесь был бы налицо,
Не опоздай наш милый Банко к пиру.
Надеюсь, что виной тому небрежность,
А не беда в пути.

Нарушив слово,
Он поступил нехорошо. Почтите
Нас, государь, сев к нашему столу.

Мне места нет.

Как, государь! А это?

Где?

Да вон тут. Что с вами, государь?

Кто это сделал?

Государь, о чем вы?

Тебе меня не уличить. Трясешь
Кровавыми кудрями ты напрасно.

Идемте, лорды: государю худо.

Нет, нет, друзья, сидите. У него
Такое – с детства. Я прошу вас, сядьте.
Недолги приступы. Через минуту
Он вновь придет в себя. Вниманье ваше
Его лишь раздражит, продлив припадок.
Пируйте без него.

И ты – мужчина?

Да, и не робкий: я смотрю на то,
Пред чем сомлел бы дьявол.

Что за бредни!
Твой страх тебе намалевал картину,
Немыслимую, как кинжал, который
Повел тебя к Дункану. Так дрожать
И так бледнеть, изображая ужас,
Пристало только кумушкам зимой
У камелька под бабушкины сказки.
Стыдись! Оставь гримасы! Неужели
Пустого стула испугался ты?

Смотри сюда! Вглядись! Ну, что ты скажешь? –
Раз ты кивнуть мне мог, заговори.
Уж если тех, кто погребен, могилы
Обратно шлют, пусть нам кладбищем служит
Утроба коршунья.

Ты помешался!

Клянусь, он был здесь!

Как тебе не стыдно!

Кровь лили и тогда, когда закон
Еще не правил диким древним миром;
И позже леденящие нам слух
Убийства совершались. Но, бывало,
Расколют череп, человек умрет –
И тут всему конец. Теперь покойник,
На чьем челе смертельных двадцать ран,
Встает из гроба, с места нас сгоняя,
А это пострашнее, чем убийство.

Мой государь, вас гости ждут.

Простите.
Забылся я. Друзья, не удивляйтесь
Недугу моему. Он не опасен.
Домашние мои к нему привыкли.
Налейте мне и, прежде чем усесться,
Я выпью за здоровье всех гостей
И Банко, друга нашего, который
Нас огорчил отсутствием своим.
За вас и за него!

За здравье ваше!

Сгинь! Скройся с глаз! Вернись обратно в землю!
Застыла кровь твоя, в костях нет мозга,
Незряч твой взгляд, который ты не сводишь
С меня.

Прошу вас примириться, пэры,
С тем, что припадок, хоть безвреден он
И нам привычен, все ж испортил праздник.

Я смею все, что может сметь мужчина.
Явись в любом другом обличье мне –
Как грозный носорог, иль тигр гирканский,
Или медведь косматый из России –
И я не дрогну ни единой жилкой;
Воскресни, позови меня в пустыню
На смертный бой и, если я сробею,
Игрушкою девчонки объяви,
Сгинь, жуткий призрак! Прочь, обман!