Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы

— Мой, — ответил Петрик, — а что?

— Что с ним случилось? Не играешь же ты им в футбол?

— Ну кто же зимой играет в футбол? Что ты, мама! — воскликнул Петрик. — Только летом или осенью…

— Но тогда почему он такой страшный? Весь потрепанный. Может, дерешься портфелем?

На этот раз она попала в самую точку.

Петрик немножко замялся, но ответил честно и откровенно. Вообще пока еще не было случая, чтобы он солгал.

— Случается… — сказал он краснея, — иногда… и даже очень часто…

— То есть как?

Мама была поражена.

— Показать? — с готовностью воскликнул Петрик. — Сейчас…

И он в одну минуту напихал в портфель все, что полагается: книги, тетради, пенал…

— Отойди немного в сторону, — попросил он маму, — а то задену…

И, сильно размахнувшись, он трахнул портфелем по печке.

Вот это был удар! Просто удивительно, как печка осталась целой и не разлетелась на мельчайшие пылинки. Зато портфель затрещал по всем швам.

У мамы захватило дыханье и потемнело в глазах.

— Петрик, — отчаянным голосом проговорила она, — но ведь так можно изувечить друг друга… выбить глаз… и даже… даже убить досмерти…

— Нет, — решительно возразил Петрик, — выбить глаза нельзя и убить тоже… по лицу не разрешается, только по спине…

Мама очень расстроилась. Она хотела еще что-то сказать, но только махнула рукой и жалобно проговорила:

— Я тебя очень прошу, не дерись так… это ужасно опасно…

— Ладно, — сказал Петрик, — постараюсь пореже…

Потом мама сказала, печально рассматривая портфель:

— Хоть до конца учебного года он тебе хватит или придется покупать новый?

— Не придется, — быстро ответил Петрик. — Может быть, ручка отлетит… так это ничего, Опанас умеет их прикручивать…

Что касается Опанасова портфеля, то у Опанаса портфель еле дышал. Можно было только удивляться, каким образом Опанас носит свои учебники в таком портфеле. Но причина здесь была совсем особого свойства.

Вообще Петрик и Опанас были не похожи друг на друга во всех отношениях. И характером и наружностью.

Петрик был высоконький мальчик и немного бледноват. Опанас же был, наоборот, коренастый, коротышка. У Петрика на лбу была аккуратно подстриженная чолочка, а у Опанаса на затылке торчал хохолок, похожий на кисточку для бритья. Петрик щурился, он был немного близорук, ушки у него торчали, как два розовых лопушка, а когда он смеялся, на самой середке носа у него гармоникой собирались тонкие лучистые морщинки.

У Опанаса же щеки были до того красны и до того круглы, что было просто удивительно, как только птицы не склевали их по ошибке вместо яблока.

Петрик всегда мечтал, строил планы и любил придумывать необычайные вещи. Опанас был, что называется, «тяп-ляп». Схватит — бросит. Бросит — снова схватит. И никакого толку. По десять раз в день он придумывал что-нибудь новое, чтобы ничего никогда не закончить. Не то что Петрик, который все всегда доводил до конца.

В школу Опанас обязательно бы опаздывал, но аккуратный Петрик заходил за ним каждое утро.

Невпример Петрику, Опанас драться любил. Он был большим задирой и с наслаждением ввязывался в любую потасовку, причем надеялся он исключительно на свои кулаки, крепкие и ловкие. Портфель же его имел самый плачевный и ненадежный вид вовсе не по вине Опанаса.

Как известно, у Опанаса была еще семерка братьев, из которых пятеро учились в школе. И потому осенью, когда отец приносил портфель, а покупал он только один портфель, то обычно говорил:

— А ну, хлопцы, кому тот портфель пойдет в дело?

И между хлопцами начинался дележ. Дележ бывал обычно справедливый. Вынимались все портфели и все сравнивались до мельчайших подробностей. Новый портфель доставался тому, чей бывал истрепан до последней крайности.

Этой осенью новый портфель чуть не достался Опанасу — ведь у него вообще никакого не было, — но в самый последний момент десятиклассник Петро запротестовал. Он заявил, что последний год в школу довольно-таки позорно ходить с таким «задрипанным» портфелем. Первоклашка же еще успеет находиться со всякими портфелями. И, несмотря на отчаянный рев Опанаса, новый портфель достался все-таки десятикласснику Петро. Старый же перешел к несчастному первоклашке. Можно себе представить, в каком виде!

У рыженького Кирилки вообще не было никакого портфеля, и до самого снега он носил книги завернутыми в газетную бумагу.

И вдруг в одно прекрасное утро — для Кирилки это утро было особенно прекрасно — весь класс тихо ахнул: Кирилка явился с новым портфелем. Да с каким!