ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
ПРО ОГОНЬ, КОТОРЫЙ ВОРЧАЛ И СЕРДИЛСЯ В ПЕЧКЕ
И всё-таки, когда в мае они приехали сюда на дачу, было очень холодно. Лишь кое-где на кустах распустились листья. И только на соснах да на елях ярко зеленели иглы.
А один раз было так холодно, что бабушка сказала:
- У меня прямо зуб на зуб не попадает. Задувает во все окна. Сильный ветер на дворе.
Она накинула на плечи тёплый платок, но всё равно и под платком поёживалась. Тогда папа сказал:
- Сейчас будет жарко.
И пошёл в сад. А Сашенька - следом.
В саду и правда был сильный ветер. Верхушки сосен качались во все стороны, и каждый кустик тоже качался во все стороны.
У папы в саду лежало много-много палок. Одни были толстые, они назывались дровами, другие- потоньше- всё равно назывались дровами. А ещё были совсем тоненькие прутики. Эти так и назывались-прутики. Их приходилось подбирать и там и сям. Это была Сашина работа, потому что он всегда помогал папе во всех его трудных делах.
Вместе с папой они набрали разных палок - и толстых, и тонких, и совсем прутиков - и понесли в дом.
Перед печкой папа присел на корточки и стал запихивать в печку палки, которые назывались дровами,- и толстые и не очень толстые, разные.
- А эти? - спросил Саша, показав на прутики, которые притащил из сада.
- А эти - напоследок, печке на закуску,- ответил папа.
И правда, все Сашины прутики папа положил в печку под самый конец. А печка всё глотала, глотала, пока не проглотила все до единого поленца. Ничего на полу не осталось.
Тогда папа вынул из кармана коробок спичек. Чиркнул спичкой по коробку, и тотчас вспыхнул крохотный жёлтый огонёк. Этот огонёк вместе со спичкой папа сунул в печку как раз под те сухие прутики, которые Саша набрал в саду.
И тут вдруг все прутики весело затрещали. И вместо маленького огонька на конце спички в печке стал разгораться большой огонь. Яркий, шумный. И сразу там внутри стало не темно, а очень светло и весело.
Тогда папа закрыл печную дверцу и сказал Саше:
- А теперь, мальчик, даже близко не подходи сюда.
- Почему? - спросил Саша.
Ему-то как раз очень хотелось подольше смотреть на красивый, золотой огонь, который шумел в печке.
Но папа сказал:
- Огонь очень злой, может укусить.
- Укусить? - не поверил Саша.
- Ещё как - до волдырей…
- Гм,- всё равно не поверил Саша.
Но огонь в печке и правда заворчал:
Уходи-ка поскорей,
Укушу до волдырей…
Наверно, это был очень сердитый огонь!
- Вообще никому не следует подходить к печке, когда печка топится, - сказал папа.
- А бабушке? - спросил Саша.
- И бабушке не надо.
Саша взглянул на маму. Папа его понял и опять сказал:
- Ни-ни…
Значит, и маме нельзя было подходить, когда в печке был огонь. А про Машеньку даже и спрашивать не стоило: и так было ясно - нечего ей делать возле печки!
А огонь за печной дверцей так и шумел, так и бушевал, так и ворчал на все лады:
Уходите поскорей,
Укушу до волдырей,
Уходите, уходите,
Укушу до волдырей…
Возможно, это приговаривал сам папа, когда время от времени подходил к печке и, открывая дверцу, помешивал дрова длинной чёрной кочергой. Всякий раз после этого огонь злился ещё сильнее. Сердито фыркал, и куда-то вверх взлетали золотые искры.
- А тебя он почему не укусит до волдырей? - спросил Саша,
- Пусть попробует! Я его кочергой, кочергой…
И правда, папа ни капельки, ничуть не боялся огня. Он всё ворошил да ворошил дрова, пока в печке остались одни только красные угольки.
И тогда вдруг…
Нет, не вдруг и не сразу, а понемножку и постепенно в доме становилось теплее и теплее. Бабушка перестала ёжиться и кутаться в платок, а потом и вовсе скинула платок на стул.
- Вот тепло, вот благодать! - приговаривала она.- Замечательная печка…
Саша удивился: за что же бабушка хвалит печку? Если бы не папа, разве дома стало бы тепло да ещё благодать?
Читать дальше